— До последней складки. Более того, я воспользовался вашей телеграммой и побывал у Нейлл Брунли. Кроме того, я поручил частному детективному агентству кое-что выяснить о вас.
— И что же вы узнали?
— Многое. Кто такой доктор Миллсэйп?
— Друг, — ответила она, когда пришла в себя от удивления.
— Ваш муж с ним знаком?
— Нет. Каким образом вы о нем узнали?
— Я же говорил, — пожал плечами Мейсон, — что мне пришлось много поработать, чтобы разыскать вас и получить возможность отработать аванс.
— Вы ничем не можете мне помочь. Ответьте мне на один вопрос, а потом оставьте меня в покое…
— Что именно вы хотите узнать?
— Можно ли считать человека умершим, если на протяжении семи лет он не давал о себе знать?
— Да, при определенных обстоятельствах. В одних случаях после семи, в других — после пяти лет.
— И тогда последний брак считается законным? — с большим облегчением спросила она.
— Мне очень жаль, миссис Монтейн, — с сочувствием ответил Мейсон, — но ведь это всего лишь предположение. Если Греггори Мокси в действительности является Греггори Лортоном, вашим первым мужем, а он в настоящий момент жив и здоров, то ваш брак с Карлом Монтейном не может считаться законным.
У нее на глазах появились слезы, губы задрожали и скривились в гримасе.
— Я его так люблю… — выдавила она.
— Расскажите мне о вашем новом муже, — попросил Мейсон, успокаивающе похлопав ее по плечу.
— Вам этого не понять, — сказала Рода Монтейн. — Ни один мужчина не в состоянии этого понять. Я и сама бы не поняла, если бы такое случилось с другой женщиной. Я ухаживала за Карлом во время болезни. Он пристрастился к наркотикам, а его родные умерли бы от стыда, если бы узнали об этом. Я работаю медицинской сестрой. Точнее, работала… Я не хочу вам рассказывать о своем браке с Греггори… Это был сплошной кошмар. Когда я выскочила за него замуж, я была глупой, наивной девчонкой, легко поддающейся чужому влиянию. Он был очень привлекательным, умел ухаживать, на девять лет меня старше. Меня предупреждали, уговаривали не делать глупости, но я воображала, что все эти слова продиктованы завистью и ревностью. В нем была этакая самоуверенность и высокомерное пренебрежение к окружающим, которые так импонируют молодым дурочкам…
— Ясно, — сказал Мейсон и подбодрил: — Продолжайте.
— Все кончилось очень прозаически, — сказала она. — У меня были кое-какие сбережения, он исчез вместе с ними.
— Вы ему сами отдали деньги, — прищурившись, спросил Мейсон, — или он их у вас украл?
