Брунольд вздрогнул.
— Он узнал его?
— Он так говорит.
— Но он не мог. Я был далеко от него.
— Значит, именно вас он видел.
— Но я не думал, что он узнает меня. Он был на той стороне улицы. Клянусь, что я первый увидел его и прикрыл голову, чтобы он меня не узнал.
— Почему вы бежали?
— Я торопился.
— Почему?
— Дело в том, что Сильвия — миссис Бассет — при мне позвонила вам. Я не хотел, чтобы вы меня там застали.
— Послушайте, — спросил Мейсон, — а выдержите ли вы перекрестный допрос в полиции?
— Конечно выдержу.
— Однако моих вопросов вы долго не выдержали.
— Но полиция не собирается меня допрашивать.
— Почему?
— У них же нет сведений, что я имею какое-то отношение к Бассетам.
— Кто-то идет, — перебила их разговор Делла Стрит.
За дверным стеклом мелькнула тень. Ручка двери повернулась, дверь открылась, и на пороге возник сержант Голкомб с двумя полицейскими. Голкомб сделал шаг вперед.
— Питер Брунольд? — спросил он.
— Да, — вызывающе ответил тот, — а в чем дело?
Сержант положил одну руку Брунольду на плечо, а другой рукой отвернул полу своей куртки и показал золотой значок.
— Ничего особенного, — грубо сказал он, — кроме того, что вы арестованы по обвинению в убийстве Хартли Бассета. Предупреждаю, что все, сказанное вами, может быть использовано против вас.
Он повернулся к Перри Мейсону с презрительной улыбкой.
— Простите, что я прервал вашу беседу, Мейсон, — сказал он, — но после разговоров с вами люди имеют скверную манеру исчезать. Поэтому я предпочитаю забрать мистера Брунольда, прежде чем он надумает переменить климат.
— Не извиняйтесь, сержант, — ответил Мейсон. — Заходите в другой раз.
— Если окружной прокурор думает об этом свидетеле то же, что и я, то зайду непременно.
— Буду рад видеть вас в любое время, сержант. Брунольд повернулся к Мейсону.
— Послушайте, адвокат… — начал он.
— Прекратите болтовню, — оборвал его сержант.
— Я имею право разговаривать со своим адвокатом, — сказал Брунольд.
— Нет, сперва в тюрьму, а там вы с ним наговоритесь.
Двое полисменов схватили Брунольда за руки и потащили к двери. Он пытался вырваться, ему надели наручники.
Дверь громко захлопнулась.
Голкомб, остававшийся в комнате, обратил на Мейсона огненный взор.
Мейсон зевнул, вежливо прикрыв рот рукой.
— Извините меня, сержант. Сегодня был ужасный день.
Голкомб повернулся, распахнул дверь и, стоя на пороге, заявил:
— При всей вашей изворотливости ничего у вас не вышло. — И хлопнул дверью.
Мейсон весело подмигнул Делле:
