– Никаких, Ваша Честь.
– Итак, – произнес судья Камерон, – в данном положении, как стало ясно, улики самого обвинения указывают на невиновность подсудимого.
– Знаю, знаю, Ваша Честь. Я только хотел привести один факт... Я хотел привести его так, как посчитал нужным, – пояснил Гамильтон Бергер.
– Суд хочет заметить вам, что рассмотрение дела на Большом Жюри явится лучшим способом для того, чтобы выяснить, что произошло в этом деле в тех моментах, в которых окружной прокурор не уверен. Прерогативой Суда не является пускаться в дебри расследования и выяснить, что в действительности происходило, а чего не было.
– Да, Ваша Честь, – согласился Гамильтон Бергер. – Если Суд не против тридцатиминутного перерыва и выслушает меня несколько минут, я уверен, что мы проясним все обстоятельства данного дела.
– Хорошо, – согласился судья Камерон, показывая всем своим видом очевидную неприязнь к подобной тактике ведения дела. Тактика, которая совершенно очевидно была спланирована, чтобы все поняли, что дело против Джона Кирби будет неминуемо прекращено, а заодно и высветила бы окружного прокурора перед прессой и общественностью в лучшем виде.
Когда судья покинул зал заседаний, Джон Кирби с подозрением и недоверием посмотрел на жену:
– Джоан, ты действительно там была? – спросил он.
– Да, – прошептала она.
– Но чем было вызван твой визит?.. Как ты могла?..
– Хватит, – остановил их Мейсон. – За вами наблюдают. Заканчивайте беседу. И предоставьте мне вести ваши дела.
– Если записная книжка у вас, мистер Мейсон, – печально произнес Кирби, – они отберут Ронни. Они его схватят и выдернут у нас. Будь оно все проклято! Они...
– Прекратите стонать, – резко перебил его Мейсон. – Я наметил стратегию ведения данного дела, а уж сам то я выкручусь.
Напряжение в зале, когда судья Камерон вновь занял свое место, после тридцатиминутного перерыва достигла наивысшей точки.
Харви Нельсон принес и подключил магнитофон к специальному усилителю, чтобы всем было хорошо слышно.
– Магнитофонная пленка, которую вы хотите представить в виде показаний у вас? – спросил свидетеля Гамильтон Бергер.
– У меня.
– Будьте любезны проиграть ее нам.
Магнитофон заурчал, зал буквально затаил дыхание; резко и неожиданно из громкоговорителя донесся голос, как будто возвращенный к жизни, и наполнил зал – все присутствующие были поражены его вибрирующей амплитудой.
«Доктор Бэбб, вы слышите меня? Вы можете меня слышать, доктор? Доктор Бэбб, вы меня можете слышать?»
