Мы живем в опасном мире. Уровень нашей цивилизации таков, что человечество могло бы уже достичь самой высокой степени богатства, но в целом оно _все еще_ страдает от бедности. Мы пережили большие войны, впереди, говорят, еще большие. Весьма возможно, что одна из них уничтожит все человечество. Может быть, мы - последнее поколение рода человеческого на земле. С того времени, когда лошадь заставили делать то, что не под силу человеку, идеи использования новых производственных возможностей мало ушли вперед. Не кажется ли вам, что при таком незавидном положении дел любая новая идея должна быть тщательно и свободно изучена? Искусство способно прояснять идеи и даже облагораживать их.
1947
НАБРОСКИ ПРЕДИСЛОВИЯ К "ЖИЗНИ ГАЛИЛЕЯ"
"Жизнь Галилея" была написана в те мрачные последние месяцы 1938 года, когда многие считали наступление фашизма неудержимым, а окончательное крушение западной цивилизации делом самого ближайшего будущего. И действительно, близился конец той эпохи, которая принесла миру расцвет естественных наук и новый этап в развитии музыкального и театрального искусства. Ожидание эпохи варварства и "безвременья" захватило почти всех. Лишь немногие видели зарождение новых сил и верили в жизнеспособность новых идей. Стерлись даже границы понятий "старое" и "новое". Учение классиков научного социализма потеряло прелесть новизны и казалось наследием давно прожитой эпохи.
Буржуазия изолирует науку в сознании ученого, представляет ее некоей самодовлеющей областью, чтобы на практике запрячь ее в колесницу _своей_ политики, _своей_ экономики, _своей_ идеологии. Целью исследователя является "чистое" исследование, результат же исследования куда менее чист. Формула Е = mC^2 мыслится вечной, не связанной с формой общественного бытия. Но такая позиция позволяет другим устанавливать наличие этой связи: город Хиросима внезапно стирается с лица земли. Ученые притязают на безответственность машин.
Вспомним родоначальника экспериментального естествознания Фрэнсиса Бэкона, недаром говорившего, что природе надо повиноваться, чтобы ею повелевать. Его современники повиновались его природе, подкупая его, и тем самым обеспечили себе право повелевать им, лордом-канцлером, до такой степени, что парламенту пришлось в конце концов посадить его за решетку.
Пуританин Маколей отделял Бэкона-политика, которого он осуждал, от Бэкона-ученого, которым он восхищался. Что же, и нам так поступать по отношению к немецким врачам^нацистам?
