Я подошла к нему. Вампирша лежала с размозженной окровавленной головой. Лица не было.
– Она мертва, Сент-Джон. Вы ее убили.
Он только смотрел на нее через прицел разряженного револьвера и трясся всем телом. Патом вдруг упал на колени, будто не мог стоять, и пополз к жене, бросив револьвер, схватил ее в объятия, приподняв от пола, покачивая. Она была покрыта кровью, и вся ее шея с одной стороны была как кусок сырого мяса.
Из горла Сент-Джона вырвался высокий и резкий звук. Кресты Квинленов погасли. Муж с женой стояли, вцепившись друг в друга, и моргали, еще ослепленные их сиянием.
– Джефф – он взял Джеффа! – крикнула миссис Квинлен. Я поглядела в ее вылезающие из орбит глаза. – Он взял Дакеффа!
– Кто взял Джеффа? – спросила я.
– Тот, большой, – ответил мистер Квинлен. – Он – он велел ему снять крест, и Джефф послушался. – Он поднял на меня изумленный взгляд. – Зачем? Зачем он это сделал?
– Вампир захватил его глазами, – сказала я. – Он не мог сопротивляться.
– Будь его вера сильнее, он бы этого не сделал, – сказал Кэинлен.
– Ваш сын не виноват.
Квинлен покачал головой:
– Он 6ыл недостаточно тверд в вере.
Я отвернулась от него и оказалась лицом к Сент-Джону. Он обхватил жену, подняв ее к себе на колени, и покачивал.
Глаза его были пусты. Он не видел комнаты. Он видел что-то внутри, что-то лучшее. Хотелось надеяться.
Я пошла к двери. Не обязана я на это смотреть. Глядеть, как Сент-Джон качает на коленях тело своей жены, не входит в мои должностные обязанности. Честно.
Я села на ступени лестницы, откуда мне были видны холл, дверь и лестница до самой площадки. Сент-Джон начал что-то напевать сорванным голосом. Я не сразу сообразила, что он поет – “Ты так красива”. Я встала и пошла к входной двери, Ларри и Уоллес, ковыляя, всходили на крыльцо.
Я только покачала головой, не останавливаясь. Лишь на подъездной дорожке я перестала слышать пение и остановилась, делая глубокие вдохи и медленные выдохи. Сосредоточилась на дыхании, на кваканье лягушек, завывании ветра. На чем угодно, только не на том звуке, который рвался у меня из горла. Стояла в темноте, на открытом месте, зная, что это опасно, и, кажется, мне было на это наплевать. Стояла до тех пор, пока не убедилась, что все же не зареву. Тогда я повернулась и пошла в дом.
Мой самый смелый поступок за всю эту ночь.
