На девятом шаге он снова замер, увидев в прорехе тумана песчаную косу. Озябшую в утренней сырости молодую сосенку, цепко вонзившую свои изломанные корни в прибрежный песок. А под сосной утлую лодчонку-плоскодонку, выдолбленную из цельного ствола. Возле плоскодонки копошилась согбенная фигура. Видно, древлянин — рыбий человек — собрался с утра пораньше проверить поставленные накануне сети.
Вот только не нужен он был здесь. И этот рассвет, и это место стали несчастливыми для него.
Он и понять не успел, откуда появилась тонкая, сплетенная из оленьих жил, удавка. Почему она захлестнула его шею. Отчего вдруг стало нечем дышать. Как случилось, что кровь бросилась в голову, а глаза заливает красная пелена…
Рыбак умер быстро. Призрак снял с его шеи удавку и уже собирался оттащить тело в кусты, как громкий окрик заставил его вздрогнуть:
— Батюшка, что ж ты меня не разбудил? Полагаясь на звериное чутье, призрак выбросил правую руку в сторону голоса. Что-то просвистело сквозь туман, и голос поперхнулся. Храпом изошел и затих.
Дотащив мертвого до ближайших кустов, призрак присыпал тело мокрым песком и направился туда, где по его расчетам находился второй труп.
Он не ошибся. Довольно скоро он наткнулся на распростертого на песке мальчонку. Из горла рыбацкого сына торчал нож.
— Не повезло тебе, отрок, — тихо сказал призрак.
Он вынул нож. Тонкая струйка крови брызнула из раны и впиталась в песок.
Схоронив мальчишку рядом с отцом, призрак оттолкнул от берега долбленку и растворился в тумане…
Второй пошел в глубь Древлянской земли.
Вскоре он вышел на довольно широкую тропу и, никого не таясь, двинулся по ней.
Шел он довольно долго. Тропа плутала меж деревьев. Огибала кусты и овражки. Пересекалась с другими похожими тропинками. То терялась, то вновь появлялась из тумана.
Он знал, что тропу эту проложили не люди. Но это его нисколько не пугало. Знал он также, что коровы всегда ходят друг за другом. И тропа, на которую он вышел, была проложена ими. Много лет стадо ходило по этим бегущим сквозь лесную чащу тропам на водопой. И стадо немалое. Стадо держали на граничной заставе. И он знал, что тропа приведет именно туда.
Полоса тумана оборвалась внезапно. И он очутился у подножия высокого холма, пупырем торчащего на опушке. На вершине пупыря темнели рубленые стены, окружавшие долговязую сторожевую башню.
Это и была застава.
Вокруг все тихо. Даже собаки не лают. Уснули, сморенные ночной службой. И только караульный на башне временами покашливает да притопывает, стараясь хоть как-то стряхнуть с себя утреннюю дрему.
