Сокровища Аттилы - Клайв Касслер, Томас Перри

Лагерь варваров был огромен. Целый город передвигался с места на место по воле его повелителя, великого царя. Но в предрассветных сумерках в лагере царило смятение. Всюду толпились тысячи воинов, их шумные женщины и неугомонные отпрыски. Сотни тысяч лошадей, коров, овец и коз своими тревожными криками сопровождали рассвет. Вонь скота смешивалась с дымом поспешно разведенных костров.

Разбудивший Приска слуга был уверен – сегодняшний внезапный переполох сулит им расставание с жизнью. Приск торопливо шагал по неровной земле, стараясь не подвернуть ногу в оставленной колесами колее и не угодить в яму. Он шел за Эллаком, тщетно пытаясь не отстать от него, в легких кожаных сандалиях, предназначенных для ходьбы по ровным мостовым Константинополя. Приск пошел медленнее, чтобы сохранить осанку и достоинство римлянина. Он дипломат и, так сложилось, человек, который сегодня пишет историю этого знаменательного дня. Его призвал к себе Эллак, сын царя, ведь в ближайших окрестностях, на много миль вокруг, Приск – самый ученый человек и может спасти жизнь царя. Но крики свидетельствовали: они опоздали.

Приск старательно маскировал страх. Варвары носились вокруг, доводя друг друга до бешенства. Они, как собаки, чуют опасность. С самого рождения обученные убивать, они, вдохновленные яростью, победоносно прошли из глубин Азии к центру Европы. Они выбегают на любой шум, и увидеть их без мечей и кинжалов так же немыслимо, как без ног и рук. Если сегодня они почуют в нем, чужестранце, страх, то тотчас разорвут на куски.

Эллак провел его в просторный шатер царя. Приск был почти на голову выше большинства варваров с далекого Востока, низкорослых и широкоплечих, с мощными руками и ногами, с дублеными лицами. Приск через головы людей, закрывавших обзор, заглянул во внутреннюю часть шатра. Там предположительно находился царь. Воины у входа уже достали кинжалы и резали себе щеки, кровь текла по их лицам, как слезы.

Приск лавировал между полуобезумевшими людьми. Он увидел молодую жену царя Ильдико, скорчившуюся на богатых коврах как можно дальше от мужа. Она плакала, но никто ее не утешал. Приску показалось – ее вообще никто не замечает.