Все это время родные даже понятия не имели, чем он занимается. А теперь он намерен нарушить их покой? Ну уж нет, она этого не потерпит! Так говорила себе Лилиан.
Но сейчас, когда он снова приехал в Чантриз, все выглядело совсем иначе. Перед ней стоял уже не мальчик и не юноша, а взрослый мужчина, и сердце ее замирало от его взгляда. И Лилиан ничего не могла с собой поделать.
Она поднялась, подошла к окну, вернулась…
— Уж не знаю, что у тебя на уме, но мы обращались с ней очень хорошо! Делали все, чтобы она чувствовала себя здесь как дома.
— В самом деле? Тогда почему она убежала?
— Откуда мне знать? Ты, конечно, можешь говорить что угодно, но все-таки было в ней что-то странное. Даже не знаю…
Джим стоял напротив нее, не отрывая глаз от ее лица.
— Чего ты не знаешь?
— Джим, правда, можно подумать…
— Что подумать?
Лилиан разразилась слезами.
— Можно подумать, ты нас в чем-то подозреваешь! Как ты можешь?! У меня сердце кровью обливается…
— Лилиан! Так ты знаешь, почему Энн убежала?
— Нет.
— Тогда мне придется опросить остальных.
Джим вышел. Лилиан с облегчением вздохнула. Однако что он намерен делать? Лилиан высморкалась, лихорадочно вспоминая, что она ему говорила. Все убедительно, ни к чему не придерешься. Вряд ли он мог догадаться, будто ей что-то известно. Нет, все будет хорошо. Иначе и быть не может! А если он уехал… Но уехал ли он?
Джим не уехал.
Расставшись с Лилиан, он направился в заднюю пристройку, намереваясь поговорить с Томасиной. Лилиан всегда умела сочинять убедительные сказочки. А ему нужна истина. А Томасина врать не станет.
Старую служанку Джим нашел в буфетной.
— Томасина, я хочу поговорить с тобой о миссис Фэнкорт.
Она повернулась к нему, в одной руке у нее был чайник, в другой — тряпочка для полировки.
— Да, мистер Джим?
— Мне сказали, она исчезла.
— Похоже на то, — сказала она вполне спокойно, но в тоне ее мелькнуло нечто странное… Только Джим никак не мог определить, что именно.
— Ты знаешь, почему она убежала?
Томасина потерла чайник.
— Я могу только гадать, сэр.
— И каковы же твои предположения?
— Не знаю, могу ли я такое говорить…
— И все-таки ты должна мне сказать.
Томасина снова занялась чайником.
— Не мое это дело — судить о том, что происходит в доме, — проговорила она через минуту.
Джим, подавшись вперед, слегка сжал ее запястья.
— Сейчас не это самое важное. Мне отчаянно нужно знать, что случилось с Энн!
— Отчаянно? — задумчиво переспросила Томасина.
— Да, именно так.
