Но проходите же, проходите!
Такси за спиной Энн развернулось и укатило прочь.
Девушка вошла в холл и увидела, как в дальнем конце навстречу ей спускается с лестницы Лилиан Фэнкорт.
Энн знала, кто перед ней. Потом она не раз удивлялась этому. Но в тот момент времени на размышления не было. Слишком стремительно развивались события.
Лилиан Фэнкорт приближалась, гостеприимно распахнув объятия. Всем своим видом она изображала радость — но именно изображала. Она приблизилась, сжала маленькими ручками плечи девушки, которая была намного ее выше, и поцеловала ее. Все это напоминало сцену из спектакля, а не из реальной жизни.
— Конечно я не знаю, что ты знаешь, а что нет…
Если мисс Лилиан Фэнкорт высказывала какое-либо соображение, то потом она повторяла его столько раз, что собеседник уже не мог это слышать. Вот и теперь она уже в сотый, наверное, раз склонилась к Энн, сжала ее ладонь и многозначительно произнесла:
— О, но мы не станем, не станем на этом останавливаться, правда?
Первые три раза Энн с готовностью отвечала:
— Правда.
Но потом она поняла, что от нее и не ждут ответа — у Лилиан такая манера разговаривать. Поэтому просто отмалчивалась.
Женщина, открывшая ей дверь — и обладающая совершенно невероятным именем Томасина Твислдон, — проводила Энн наверх и по длинному коридору провела в ее спальню. Как она и ожидала, окна выходили на задний двор, и то, что она угадала, доставило Энн великое удовольствие. За соседней дверью располагалась ванная, где, по словам Томасины, всегда была горячая вода.
Потом Энн обнаружила, что, сняв шляпку и пальто, разглядывает в зеркале свои волосы — не грязные ли Она поймала себя на том, что, подходя к зеркалу, даже не представляла, что именно в нем увидит. Все вокруг казалось таким чужим и странным. Будет ли таким же чужим и, ее отражение? Другая Энн, совсем незнакомая, будто мираж, глянет на нее из загадочной глубины?
Но она увидела саму себя — абсолютно настоящую и знакомую! Облегчение ее было столь велико, что лицо, на которое она смотрела, — с темно-синими глазами и приоткрытым ртом, обрамленное вьющимися каштановыми волосами, — вдруг помутнело и подернулось дымкой. Опершись руками о стену, Энн одолела подступившую дурноту.
Томасина между тем стояла у кровати, не отводя от девушки пристального взгляда и мысленно причитая: «Ох, бедняжка, ты и не знаешь, в какую беду угодила! И я ничем не могу тебе помочь, да и никто не может!»
Так прошло несколько секунд. Энн выпрямилась, повернулась и направилась в ванную. Вымывшись, она вместе с Томасиной спустилась вниз, в маленькую гостиную с левой стороны холла.
