Чевайе Меконнен, вдова одного из внуков эфиопского короля, была определенно сделана из дерева, из которого делали принцесс.
* * *
Стоя на коленях перед нолем боя из двухцветного шелка, Чевайе, прикрыв глаза, покачивала торсом в ритме амхарской песни. Малко лежал на животе (спину жгло нестерпимо), отдыхал, набираясь сил и приводя в порядок мысли. Время от времени принцесса склонялась над Малко, касаясь сосками грудей кровавых следов на его спине, оставленных ее коготками. Успокоившись, Малко вспомнил, что сюда, в Аддис-Абебу, его направило лондонское отделение ЦРУ, а не бюро путешествий. В зеленой папке, где хранилось досье, лежал подготовленный в Вашингтоне заместителем руководителя африканского отдела приказ об этой операции. С некоторой долей грусти Малко подумал, что, возможно, и это восхитительное соитие тоже было запланировано чиновником африканского отдела. Тем, кто готовил операцию.
– О чем вы думаете? – неожиданно спросила Чевайе.
Несмотря на близость, они оставались на «вы».
– О вашей сестре, – ответил Малко. – Я в восторге, что она направила меня к вам.
Сестра Чевайе, находящаяся в изгнании в Лондоне, вручила Малко письмо. Что-то вроде «Сезам, откройся!» и даже больше, чем Малко мог надеяться... Малко познакомился с ней на коктейле, устроенном эмигрантами, которым ЦРУ тайно оказывало материальную помощь. Коктейль проходил в «Дорчестере». Там Малко оказался «по счастливой случайности»...
– Вы неплохо живете, несмотря на революцию, – заметил он. – Эта студия очень уютна.
Черные зрачки Чевайе потемнели еще больше.
– Вы считаете, что этого недостаточно! – взорвалась она. – Военные уничтожили половину нашей семьи, мой дядя уже восемнадцать месяцев в тюрьме «Старый Гебби». Его держат в подвале вместе с тридцатью другими заключенными. Они почти голодают... Если бы у меня был паспорт, я бы немедленно уехала к сестре.
Малко устыдился своих слов. Чевайе принадлежала к старой династии, безжалостно уничтоженной ВВАС,[1]военной хунтой, пришедшей к власти в Эфиопии после свержения императора 12 сентября 1974 года. Хунта управляла страной, вдохновляясь принципами Убу и Кафки, не задумываясь уничтожая своих же. Из ста двадцати офицеров и унтер-офицеров, начинавших путч, осталось семьдесят.
– А вы не можете получить паспорт?
Чевайе горько усмехнулась.
– Нет, могу. Надо только заплатить «выкуп»: семьдесят тысяч эфиопских долларов.[2]
Малко оглядел шикарную студию, где они находились. В такой стране, как Эфиопия, эти шелковые простыни и покрывала, вероятно, ценились на вес золота.
