Катя смотрела на все это, и ее вдруг охватил ужас.
— Перестаньте! — закричала она, однако разъяренную толпу уже было невозможно остановить. — Перестаньте, женщины! Что вы делаете?
Чем бы все это закончилось — неизвестно, но наконец-то проснулись надзиратели. Загрохотали железные засовы, и металлическая дверь с грохотом распахнулась. В камеру ворвалось четверо милиционеров.
— Стоять, шалашовки! — заорал главный надзиратель.
— По местам!
— Разойдись!
Подследственная публика мгновенно кинулась на нары, стараясь всем своим видом показать, что к этому ЧП не имеет никакого отношения. Мало того, женщины стали обвинять во всем Грушу.
— Мы ни при чем!
— Это все она!
Пожилой майор Хомутов, маленького роста, но довольно крепко сбитый мужчина, поднял вверх руку.
— Молчать, шалавы!
Все замолчали. Груша поднялась и, вытирая кровь, пошла на свое место, а Ершова с обезумевшими глазами тихонько вжалась в стенку.
— Что здесь произошло? — строго спросил майор Хомутов.
Бабы снова загалдели:
— Она новенькую ударила!
— Груша виновата!
— А новенькая защищалась!
— Так ей и надо!
Хомутов начал терять терпение и, гневно топнув ногой, энергично замахал руками.
— Молчать, бабы!
Все стихли, и в камере раздавались только тяжелое сопение и нервное покашливание.
— Что произошло, Иванова? — обратился к Груше майор Хомутов.
Груша вытерла рукавом кровь и как-то незлобно ответила:
— Эта дура, мне кажется, нос сломала!
Мужчина повернулся к Екатерине и понимающе закачал головой.
— А, Ершова… — многозначительно произнес майор, — все никак не угомонишься?
Катерина перевела дух и, проглотив сухой комок, растерянно произнесла:
— Товарищ майор, я здесь ни при чем!
Мужчина ехидно усмехнулся и обратился к своим подчиненным.
— Слышали, мужики, она невиновна! — грубо произнес он. — Замочила столько людей, что другому хрену хватило бы на всю жизнь!
Ершова отрицательно замотала всклокоченной головой.
— Я не виновата!
— Разберемся!
Он резко развернулся и указал пальцем на Ершову и Грушу.
— Старшина Павлин…
Вперед вышел здоровый молодой милиционер.
— Я.
— В карцер!
— Обеих?
— Да!
Ершова закричала.
— Я не виновата!
Один из милиционеров подтолкнул Катю в спину.
— Давай, топай!
Старшина Павлин подгонял пострадавшую Грушу.
— Пошли!
Груша удивленно и наивно выпучила свои большие карие глаза.
— А меня за что? — возмутилась уставшая побитая баба.
— За все хорошее!
— Не имеете права, хренососы! — не унималась буянка, но все же пошла на выход. — Я буду жаловаться на вас, менты продажные!
