— Это кто затыкает вам рот? — набросился на Ершову главврач.
Молодая женщина твердо заявила:
— Вы!
Толстяк побагровел и засуетился.
— Вы что это себе позволяете? — повысил голос Ребров. — Вы страдаете не только манией преследования, но и манией величия, дорогуша!
Тон толстяка разозлил Катерину, и она с трудом взяла себя в руки.
— Никакая я вам не дорогуша, доктор, — спокойным тоном произнесла Ершова, — а ведете вы себя так, заведомо зная, что сейчас за меня некому заступиться.
Сказанная фраза была брошена с умыслом. Катя искала себе союзника, которым мог бы стать этот слабенький старичок.
— Вы ошибаетесь, Екатерина, — возразил профессор, — никто вас тут обижать не собирается, и, если ваше присутствие в этом заведении вредно для здоровья, мы постараемся вас как можно скорее отправить домой.
Ершова усмехнулась уголками губ.
— Хотелось бы верить!
Грустная и растерянная троица стояла позади профессора и не знала, что предпринять. Профессор Мартынов был не просто психиатр, а ученый с большим именем, которого знали не только в России, но и далеко за ее пределами. Виктор Павлович представлял независимую ассоциацию европейских психиатров, и просто так закрыть рот «инспектору-ревизору» не представлялось возможным.
Профессор Мартынов повернулся к собравшимся и сказал:
— Милостивые господа, не могли бы вы оставить нас наедине с пациенткой на пять минут?
Это заявление было как гром среди ясного неба. Ребров кусал себе локти, ведь это была его идея позволить Мартынову «пробежаться» по палатам больницы.
Геннадий Александрович думал, что старичок явился сюда для галочки, как большинство новых демократов, но он ошибся: старик оказался старой закваски и вникал в каждую историю болезни пациентов.
— Простите, Виктор Павлович, — чуть не взмолился толстяк, — это невозможно!
Высокий мужчина и медсестра активно поддакивали.
— Да, да…
Старик лукаво повел бровью.
— Не вижу ничего невозможного, — решительно возразил Мартынов. — Попрошу исполнить мою просьбу, коллеги!
«Святая» троица не могла допустить этого, и каждый загалдел, перебивая друг друга:
— Это невозможно!
— Это нарушение инструкций внутреннего распорядка закрытого учреждения!
— Мы не несем никакой ответственности за вашу безопасность, профессор!
— Это произвол!
— Мы будем жаловаться!
Умудренный житейским опытом старый человек подождал, когда народ «выпустит пар», медленно встал и неожиданно громко рявкнул:
— Вон отсюда!
Местные аборигены сразу стушевались и попятились назад к выходу.
