Потом шеренги нарушились, было много крика, бега, затем последовал приказ отходить. Сотня пятилась, огрызаясь мушкетными выстрелами, уже не залпами, а одиночными. На ходу подхватывали раненых, и только тут Лука обнаружил, что друга Якима нет рядом.
Словно очнувшись ото сна, он оглядел местность. Она была изрыта окопами, воронками от ядер, покрыта трупами людей и лошадей. Вдали лава конницы галопом куда-то рвалась — сабли в руках конников посверкивали в лучах утреннего солнца. Издали они казались игрушечными и совсем не страшными.
— Василь, ты не видел Якима? — спросил Лука казака, пятившегося рядом. — Он с тобой рядом шел.
— Было такое, Лука. Упал он, а убит или ранен, не ведаю. Скоро подойдем к тому месту. Поглядим.
Близкий разрыв бомбы заставил Луку упасть. Его обсыпало землей, осколки с противным визгом пронеслись в пустоту. Приподнялся, огляделся. Василь стонал, и лицо его стало сразу серым и неузнаваемым.
— Василь, тебя ранило? Куда?
— В ногу, Лука! Ой, печет! Помоги подняться! — На ватных ногах Лука подполз к товарищу.
В ноге его торчал маленький осколок, и Лука удивился, что такой маленький кусочек железа может причинить столь сильную боль.
Штанина у Василька была распорота, кровь неторопливо сочилась из-под осколка. Лука растерялся, но потом в голове возникли какие-то мысли, воспоминания. Он торопливо достал из сумки скатанную полоску полотна, примерился, схватил осколок пальцами. Он был скользким, и пришлось сильно сжать его.
— Что ты делаешь? — испуганно спросил Василь. — Ай! — тут же хрипло прокричал тот, когда Лука с силой рванул осколок на себя. Он не успел посмотреть на него. Кровь обильно заструилась из ранки, но Лука стал быстро заматывать ее полотном.
Он оглянулся. Почти все казаки ушли вместе с баварцами. Обстрел почти прекратился, лишь отдельные выстрелы еще слышались с обеих сторон.
— Ты можешь идти? — спросил Лука.
— Помоги, я обопрусь на копье. Дай плечо!
Они стояли, не решаясь ступить. Лука всё оглядывался, пока не подумал, что можно забрать того коня, что топчется около убитого хозяина шагах в пятидесяти, и тем облегчить Василю страдания и ускорить выход из боя к своим.
— Василь, ты погоди, я попробую привести того коня, — и кивнул в сторону.
— Хорошо бы, Лука, иди, я посижу здесь.
Конь никак не мог освободиться от мертвой хватки убитого воина. Судя по одежде, тот был офицером. Лица разобрать было невозможно. Оно было разворочено картечью и представляло собой сплошное месиво из мяса и костей.
