— Самому мало…
— А не даешь дань — мы стоим и ждем, пока вы открыть ворота! — пообещал печенежский посланец на прощание. — И тогда город есть весь наш! Твой ответ быти завтра!
И он поскакал к ханскому шатру, оставив белго-родцев размышлять над условиями мира.
Явор смотрел на удаляющегося Ак-Курта, и руки его сами собой сжимались в кулаки. Он заново переживал стыд и досаду за тот поединок на пути из Мала Новгорода. Ему сейчас казалось, не упусти он тогда печенежского наворопника, не было бы и этого набега. Умом он понимал, что такие дела не решаются одним человеком, но сердцем не находил себе оправдания.
— Такой дани нам не собрать, будут они стоять, пока всех нас в полон не возьмут, — толковали старики. — Стоянием и не такие города неволят…
— За грехи и за неусердие в вере Бог послал иноплеменное нашествие! — сказал епископ Никита, стоявший на забороле возле тысяцкого. — За грехи людские, за почитание старых идолов, за совет со старыми волхвами, бесовыми угодниками…
— Да, знать, плохо Обережа печенежского навя прогнал, — со вздохом согласился кто-то. — Вот он на нас и навел орду.
Не имея постоянных поселений, печенеги кочевали круглый год и в поход шли всем народом. У дымящих костров сидели старики в длинных халатах, женщины помешивали варево в медных котлах, подвешенных над огнем, меж кибиток бегали смуглые оборванные дети. Огромные табуны коней и овечьи стада, составлявшие главное богатство печенежского племени, паслись под охраной подальше в степи. С заборола казалось, что племя Змея Горыныча заполонило полмира и нет спасения от грозной силы. Снова она пришла за данью, и никогда славянские земли не будут избавлены от нее.
А перед городом на ровном поле молодые воины скакали наперегонки на своих быстрых конях, бросали копья, стреляли на скаку в подвешенный на высоком шесте круглый щит — хвалились своей удалью перед белгородцами. Особенно отличались два молодых печенега с широкими серебряными поясами, в ярких шелковых халатах с золотой тесьмой.
— Видать, княжичи, — решил старый кметь Почин, уже не раз встречавшийся с ордой хана Ро-домана. — У ихнего князя сыновей не то четверо, не то пятеро, а сии два — старшие. Ишь, красуются!
— Жаль, стрелой отсюда не достать!
— Да они не глупы — так далеко и поставили стан, чтоб мы их ни стрелой, ни копьем не достали. И будут стоять хоть до зимы… Да мы тут раньше перемрем…
Печенеги в те времена не знали никаких приспособлений для осады и брали города измором. Они не подходили к стенам близко и не причиняли, казалось, никакого вреда, но прочно перекрывали все возможные входы и выходы из города и могли так стоять, как всем было известно, много-много дней, пока оголодавший и умирающий город сам не откроет ворота и не сдастся на милость степного воинства, не знающего, что такое милость.
