— Из веси мы, — отвечал на многочисленные вопросы шедший впереди всех высокий худой старик с жидкой полуседой бородкой. — Приютите, не оставьте печенегам на разоренье!
— Видали печенегов?!
— Покуда не видали, сохрани Перуне и Велесе, да и повидать не хочется!
— Поезжайте в Ратный конец! — посоветовали ему. — За воротами спросите, люди укажут. Тиун там, он вас на постой определит, с ним и разочтетесь!
Белгородцы повеселели, убедившись, что этих людей сорвали с места только слухи о близкой беде, но еще не сама беда. Работники вернулись к своим припасам и беседам — все о том же, — а довольный старик повел своих родовичей в ворота. Жителям плетеных из лозняка хаток Белгород казался неприступным, как сам Перунов Ирий, и, благополучно добравшись сюда, они считали себя спасенными.
— Вся округа сбегается! — сказал Радча, провожая их глазами. — Видела, лошади еле ноги переставляют, — издалека!
— Где же они все поместятся?
— Да у нас не тесно. На то и городили такие стены, чтобы внутри всю округу схоронить можно было… Да как бы дождь не зачался…
Зайка вслед за ним снова посмотрела на небо. Темная туча придвинулась ближе, очертания ее изменились, она вытянулась, спереди обозначился выступ, похожий на голову с широко раскрытой пастью. Зайка содрогнулась — так похожа была эта туча на того самого змея, которого все ждали с такой тревогой.
— А ну подымайся! Быстрее, пока не полило! Шевелись! — покрикивали вокруг городники и торопливо гнали работников на тот участок стены, где оставалась не закрытая дерном свежая подсыпка — ее нужно было укрепить и прикрыть, пока потоки дождя не размыли ее и не погубили дневную работу.
— А ну беги домой! — Радча резко вскочил и за руку поднял с травы Зайку. — Вымокнешь, мать забранится!
— А ты как же?
Перекрывая их голоса, по небу раскатился первый, далекий еще, удар грома. Перун проснулся; бог-повелитель грома и дождя снова шел в земной мир. Его весеннее пробуждение всегда встречали ликованием, приветствовали дождь, лучший дар Отца-Неба Матери-Земле, обещание урожая и благополучия. Но теперь все было иначе: в весеннем громе белгородцы слышали грозное предупреждение Бога-Воителя, звон тревожного била — идет беда! Поднимая лица к небу, белгородцы пониже нахлобучивали шапки, кто крестился, кто шарил на поясе громовую кремневую стрелку или огниво — Перунов оберег. И каждый шептал молитву к Небесному Воину, прося его отвратить беду, укрыть своим щитом город на краю печенежской степи.
