— И все же, кто были те трое? — остановил его Холмс.
— Трое? Ха-ха-ха! Какие еще трое? А вы… А вы кто такие? Что вы делаете в моем доме?..
— Мы ищем ваши деньги, — с достоинством ответил Холмс.
— Что?! А… да. Я совсем забыл. Это бывает. Пардон. Э… У вас есть что-нибудь… э… выпить? Что? Жаль. У меня, правда, есть. — Дэниел прикрыл глаза и несколько раз удовлетворенно кивнул. — Но там, наверняка, караулит моя благоверная… Вот, вы говорите, трое… Ну да. Первым, конечно, был мой брат Грегори. Мой младший брат. Он каждый день приходит навестить нашего больного отца. Наш отец. Наш бедный отец! Он парализован уже несколько лет… Черт, ужасно хочется выпить… Мне больно видеть, как мучается этот святой человек. И ни единого стона!
Дэниел всхлипнул. Одной рукой он утирал слезы, градом катящиеся из глаз, а другой сливал остатки вина из бутылок в большую чашу для пунша.
— Помните, как гремело его имя каких‑нибудь семь лет назад?.. — вопрошал он. — Лорд! Хьюго! Блэквуд! И вот теперь мой брат — мой бедный брат! — он парализован! — Дэниел залпом опорожнил чашу. — Вы бы видели, какой нежный брат мой сын… Я хотел сказать — сын мой брат… Каждый день, — Дэниел икнул, — каждый божий брат приходит к отцу и справляется… что бы еще такое выпить? Но нет! Грегори вне подозрений, потому что кто угодно, только не он. Тс-с. Потому что не пьет. Хотя, все мы не пьем…
Дэниел снова сделал несколько танцевальных па, а потом во весь голос затянул «У нашей Мэри был баран», отбивая ритм костылем по бутылкам.
— Когда-то я играл на клавикордах, — с заговорщицким видом сообщил он нам. — Но это было… Это было так давно… семнадцатого октября. Черный, черный день! Я полез в книгу и не нашел денег. Это были самые настоящие фунты. Они хрустели. Хрусть-хрусть…
— Послушайте, — сказал Холмс, начиная терять терпение. — Нельзя ли покороче? Кто были остальные двое?
Внезапно Дэниел сел на пол и с видом глубокой задумчивости уставился на шкаф.
— Мой брат — порядочный человек, — снова забормотал он. — Грегори каждый день приезжает навещать папашу после службы. А служит он у Ллойда. Этот Ллойд, похоже, свой парень и денег у него до черта… Да, кстати! За братом явилась эта старая карга — леди Гудгейт. И опять целый день шепталась с моей женушкой. Гудгейт! Тьфу! Проклятие! Это все она! Ненавижу. Не-на-ви-жу!.. Кстати, вы бывали в Неаполе? Нет? И я тоже. Киньте мне спички. Спасибо. Да. Провались она пропадом. Эта Гудгейт… — Дэниел замолчал, пытаясь раскурить подобранный с пола окурок. — Эта Гудгейт… Это самое гнусное существо на свете. Она думает, что весь город поет ей фи… ди… дифирамбы, когда она кидает медяк нищему в Вестминстере. Послушать ее, так она своими подачками осчастливила половину Лондона… Да лучше бы она удавилась и осчастливила бы всю Англию! И ту часть Европы, где ее знают… А недавно из конюшни пропала оглобля. Зачем ей оглобля?! Я так и сказал этой старой карге: ”YMBOL 171 \f «Arial Cyr»«Зачем тебе оглобля, дура?» Так она, видите ли, оскорбилась. У нее еще хватило наглости отпираться! Оглоблю-то я, правда, потом нашел…
