– Ребята, начинаем большую охоту!
Естественно, после этих слов Берю считает своим долгом затянуть охотничью песню.
Чтобы заставить его замолчать, я снова пинаю его под столом и продолжаю:
– Пакретт, вы специалист по проституткам...
– Не смеши меня, – говорит Жирдяй. – Судя по внешности этого месье, он никогда не залазил на бабу. Ему бы для этого понадобилась лестница и обувка с шипами.
– Опять?! – вопит Пакретт. Он в ярости осушает свой стакан минералки. Добряк Пино заснул. Его голова свисает на грудь, как груша. По-моему, у меня та еще команда!
– Что вы говорили, комиссар?
– Что вместе с сотрудником картографического отдела вы составите карту распространения проституции в Париже.
– Отличная мысль! – орет Берюрье. – Будем ее продавать туристам на Елисейских Полях и наживем себе целое состояние.
– Дальше, комиссар?
– Когда мы получим графическое изображение проблемы, то выделим две машины без опознавательных знаков полиции для постоянного патрулирования этих районов. Разумеется, эти машины будут радиофицированы и станут передавать информацию по мере ее сбора в контрольный центр.
– Неплохо, – одобряет Пакретт, посасывая эвкалиптовую пастилку.
Толстяк не может сдержаться:
– Подумать только, мы организовываем охрану путан и будем драть свои задницы, защищая ихние!
Он проводит своим чудовищным ярко-красным языком по губам, похожим на две сосиски.
– Я вам скажу одну вещь, ребята. Жизнь – мерзкая штука!
– Глядя на тебя, в этом не сомневаешься, – отвечаю я. Он не оценивает мою шутку и советует мне засунуть мои мнения о нем в одно неудобное для этого место. Пино, свалившийся со стула, просыпается.
– Вы уже здесь! – бормочет он, глядя по сторонам.
– Как видишь, мы быстро управились, – говорю ему я. – А теперь, ребята, возвращайтесь по домам, докажите вашим супругам, что их брак не фиктивный, и набирайтесь сил для завтрашнего дня.
– Слава богу, я не женат, – отвечает Пакретг.
Расставшись с ними, я вспоминаю о домино Эктора, разложенном на столе в нашей столовой, и содрогаюсь. Мысль о новой встрече с жутким кузеном для меня настолько невыносима, что я предпочел бы пойти прогуляться в морг, только не возвращаться домой.
Котлы на моей руке показывают десять часов. Самый идиотский час вечера. Это все равно что три часа утра. Человека, которому в этот час нечем заняться, остается только пожалеть. Дело маньяка давит мне на нервы. Я терпеть не могу психов, у меня из-за них возникает ощущение неловкости. По-моему, для этого задания больше подходит психиатр, а не я. В любом случае нет нужды пороть горячку. Маньяк уже поработал на этой неделе, так что у нас есть время.
