— Любопытно… — сказала я и подумала: «Неужели и вправду такое было?»
— Мы с Александром были влюблены в одну гимназистку… Звали ее Лиличкой. Она была такая худенькая, вся прозрачная, неземная… Руки — прохладные, невесомые… Вам не скучно? — неожиданно спросил он.
— Рассказывайте, — разрешила я.
— И мы вечно соревновались, кто с ней первым танцевать будет. Даже подрались как-то, представьте себе, какие страсти кипели!
— Подрались? — чего я не могла ожидать от Александра, даже в его пятнадцать лет, так это драки.
— Прямо на Рождественском балу! — подтвердил Вадим Александрович. — Скандал был… Смешно сейчас вспоминать. — Он задумался.
— И что же с вами потом было? — осторожно спросила я.
— Да… Потом? — переспросил он. — Ничего особенного. Мы с Александром стали лучшими друзьями, а та барышня не дожила до следующего бала, то ли простуда с ней приключилась, то ли что-то еще. Мы с Александром, пока учились в гимназии, каждое Рождество к ней на могилу ходили.
Через несколько дней вернулся Александр Михайлович, которому я рассказала о Любомирском, опустив историю с цветами.
— И давно он здесь? — спросил супруг.
— Всего несколько дней. Чуть больше недели… Кажется…
— Замечательно, надо будет пригласить его к нам! Не возражаете?
— Нет…
Вадим Александрович был приглашен, но все было столь неофициально, что мне даже не заказали нового платья, а на стол подали обычный обед.
После обеда мы вышли прогуляться к пруду. Я была в модной юбке, открывающей щиколотки, и выглядела очень молодой. Чувствуя себя лишней, я немного отстала от господ бывших гимназистов, которые предались воспоминаниям, я же что-то напевала, срывала во время прогулки какие-то простые цветы, слышала обрывки разговора.
— А помнишь Каракаллу? — спросил Александр Михайлович.
— О да! — тут же отозвался Вадим Александрович. — Барвинский клялся, что наш Каракалла — точная копия того, из римской истории. И пускал на его классах бумажных чертей! Барвинский, кстати, сейчас живет где-то в Галиции. Александр, ты помнишь, как звали нашего учителя по рисованию?
— Владимир Павлович Ветр, если я не ошибаюсь. По прозвищу Великолепный Геркулес.
— Точно. Никогда не забуду, как он нам демонстрировал свою излюбленную копию со статуи Геракла.
— Эстет, — фыркнул супруг.
— Если не сказать хуже. Сколько историй со всеми ними связано! Я, между прочим, уже рассказал несколько историй твоей очаровательной супруге. Опуская самые глупые, разумеется. Но, кажется, Анна Николаевна не поверила мне, что ты был участником такого количества проказ.
