— Весна! Успокойся, миленькая, я даже рада. Наконец-то почувствовала полностью весенние воды!
— Не смешно, Анна Николаевна. Идемте скорее!
— Таня, не волнуйся за меня! Танечка, я так счастлива! Перестань меня уговаривать. Таня! Весна, вот она, пришла наконец, я думала, не дождусь!
— Что вы говорите! Идемте же, сколько стоять на месте в мокрых ботинках!
— Идем, идем! И завтра непременно пойдем погулять, просто так, чтобы не было скучно!
Солнце закатно лизнуло лужи и отразилось в окнах расплавленным золотом. Я вдохнула свежего воздуха.
— Хорошо, Таня, — прошептала я.
— Ах, Анна Николаевна, идемте скорее. Простынете!
Вошли мы с шумом, Таня меня называла непослушным ребенком, а я дурачилась.
Александр прошел мимо нас, ничего не сказав, даже не поздоровался, даже не кивнул. Мы с Таней переглянулись.
— Что-то случилось, — ахнула Таня.
— Замолчи, не может быть. Я сейчас узнаю.
Я постучала в кабинет супруга. Ответа не последовало. Я постучалась чуть сильнее, а потом приоткрыла немного дверь.
— Александр Михайлович, к вам можно войти? — спросила я, забыв про мокрые ноги.
— Анна? Это вы? Что вам угодно?
— Что-то случилось?
— Нет, Анна, нет. Почему вы спросили?
— На вас лица нет! Я беспокоюсь.
— Анна, когда случается что-то, вы обычно не замечаете. Почему спрашиваете о каких-то глупостях?
Он стоял посреди кабинета, отвернувшись от меня, курил. Я не любила, когда он курит. Не переносила запах табака. Стол был завален, как всегда, бумагами, книги в шкафах просвечивали темными корешками. Было полутемно.
— Александр Михайлович, скажите, на самом деле все в порядке?
— Анна, я все вам сказал. Возможно, я задержусь за работой и опоздаю к ужину, не ждите меня, пожалуйста.
Я вышла.
— Что там? — обеспокоенно спросила Таня.
— Ничего не сказал, — пожала плечами я.
С утра ко мне в комнату торопливо постучала в дверь Таня.
— Входите, — но она была уже в комнате, волосы ее были растрепаны, в покрасневших глазах стояли слезы.
— Таня, что произошло? — Я быстро встала, усадила Таню на кровать. — Говори! — приказала я.
— Господи, — и слезы закапали на темный подол платья.
— Говори же, что произошло? — вцепилась я ей в плечи.
— Николай Николаевич!..
— Что? Что с Николкой?!!
— Ранен! В лазарете он! Господи!
— Как ранен? Таня! Прекрати реветь. Говори, — но у меня самой уже начиналась самая настоящая истерика.
— Ранен! Говорю, что знаю! Он в лазарете!
— Откуда ты знаешь?! — я уже сорвалась на крик.
— Александр Михайлович звонили! Я говорила с ними.
