Я сделал глоток.
– Но мы попали в зону боев. Меня ранило, двинулись танки Френдлиза и стало очень «жарко». Все стали бежать, а Дэйв попытался помочь мне. Он думал, что танки раздавят меня, прежде чем заметят, что я ньюсмен… Потом нас взяли в плен. И фельдфебель, один из этих фанатиков, приказал сам себе от имени их Бога разделаться с пленными. Как будто это были низшие существа, которых можно и нужно было убивать. И он их убил! Я сидел под деревом и смотрел, как этот фанатик расстреливает их. Я сидел там и видел Дэйва, видел, как он падает под градом пуль.
Я никогда никому не рассказывал этого, но что-то в Гриме располагало к нему и вызывало доверие.
– Да, – сказал офицер. – Это очень плохо. А того фельдфебеля нашли?
– Его расстреляли, но что толку…
Он кивнул и, не глядя на меня, сказал:
– Они не все такие, поверьте мне.
– Таких вполне достаточно, чтобы создать репутацию всем.
– К несчастью, да. Поэтому в этой кампании, – улыбнулся Грим, – мы постараемся уберечься от подобных вещей.
– Скажите мне, – сказал я, поставив рюмку на стол, – как бы вы поступили, если бы подобное произошло с вами? Так же?
Наступила тишина. Она казалась мне томительно долгой в ожидании его ответа. Я чувствовал, как мое сердце медленно отстукивает удары. Наконец, Грим сказал:
– Нет! Я бы так не поступил!
– Но почему нет? – вскричал я.
В комнате возникло напряжение. И я понял, что слишком поторопился. Я говорил с ним, как с человеком, и позабыл, кем он был еще. Я отбросил свое впечатление о нем, как о человеке, и стал думать, как о дорсайце – личности, тренировавшейся всю жизнь. Эта тренированность передавалась из поколения в поколение и превратила этих людей в настоящих бойцов. Кейси не изменил тона своего голоса, когда заметил, что я делаю что-то не то, он не изменил тональности, но у меня создалось впечатление, что расстояние между нами увеличилось.
Я вспомнил, что рассказывали о его народе. О народе с небольшого, холодного и гористого мира. Если бы дорсайцы отказались наниматься на другие миры, а бросили бы им вызов, то не было бы такого мира, который смог бы устоять перед ними. Никогда прежде я не верил этому. Никогда я не думал об этом. Но сидя здесь после того, что здесь произошло, это стало для меня реальностью. Я уже знал, что то, что он сейчас скажет, будет сущей правдой.
– Я не поступлю так, – повторил Кейси Грим не спеша, – потому что это будет противоречить второй статье Кодекса Наемников.
