— Говорите.
— У дона Хозе есть брат, которого зовут дон Педро. Гитана вздрогнула.
— Он умирает, — продолжал незнакомец, — от страшной болезни, которую ему насильственным образом привили. Вы и дон Хозе совершили над ним это гнусное преступление.
— О, пощадите, — воскликнула она, думая, что незнакомец пришел мстить за дона Педро, — пощадите, я его любила!
— Это не мое дело, — проговорил незнакомец, засмеявшись, — и я пришел вовсе не затем…
— В таком случае, чего же вам нужно от меня?
— Вы говорили сейчас дону Хозе: «Я убью тебя, если ты когда-нибудь мне изменишь!»
— Да, и клянусь, что сдержу Слово.
— Ну, так я покажу вам дона Хозе под руку с вашей соперницей.
— Где? Когда? — спросила Фатима, задрожав всем телом.
— Через неделю, в маскараде.
— О, мой сон, — прошептала она, — я видела это во сне. Вы, верно, сатана? — проговорила цыганка, с ужасом посмотрев на незнакомца.
— Может быть, — сказал он, захохотав действительно адским смехом. — Но, если хотите, я еще больше вам расскажу.
И он рассказал ей некоторые подробности о ее прежней жизни и о том, как дон Хозе привез ее в Париж.
— Вы живете здесь со старухой-кормилицей и негром. Оба они служили у вас в Испании и в прежнее время водили к вам много любовников. Ну, теперь довольно с вас? — спросил незнакомец.
— О, да, я вижу, что вам известны мои тайны.
— И вы верите мне, что дон Хозе обманывает вас?
— Может быть… но мне нужны доказательства.
— Они будут у вас через неделю.
— О, в таком случае эта рука, вооруженная кинжалом, сумеет вонзиться в грудь изменника по самую рукоятку! Клянусь в этом верою моих предков, именем того божества, о котором нам запрещено говорить непосвященным, клянусь, что я убью дона Хозе в тот день, как встречу его с моей соперницей!
— Хорошо, я верю твоей клятве. Но прими мой совет: кто хочет мстить, должен молчать — сохранять на устах улыбку…
— А в сердце злобу. О, будьте покойны: я буду улыбаться ему и услаждать его своими ласками.
— Теперь еще один совет: не доверяйся своей кормилице и негру, как смертельным врагам.
Незнакомец повернулся к камину и указал на китайскую вазу.
— Каждый вечер перед приходом дона Хозе приподнимайте эту вазу, и вы найдете под ней записку с моими инструкциями. Через три дня я приду опять сюда. Я ухожу, но вы не должны знать, каким образом, а поэтому я завяжу вам глаза.
— Завязывайте, — проговорила она с покорностью. Незнакомец вынул из кармана фуляровый платок, сложил его вчетверо и завязал глаза молодой цыганке.
