– Но ведь это же так понятно! – продолжал Бальзамо без тени смущения. – В то время мне был сорок один год, и это правда. Я же не утверждаю, что сейчас перед вами тот же человек, каким я был в то время.
– Ха-ха! Это что-то языческое! – вскричал барон. – Кажется, был какой-то древнегреческий философ, – опять эти подлые философы, они водились во все времена! Так вот, был один древний грек, который не ел бобов, утверждая, что у них есть душа; прямо, как мой сын, который утверждает, что у негров тоже есть душа; кто это выдумал? Его имя.., э-э.., вот черт, как же его звали-то?
– Пифагор, – подсказала Андре.
– Да, да, Пифагор, – подхватил барон. – Когда-то я учился этому у иезуитов. Отец Поре заставлял меня слагать на эту тему латинские вирши, и я соперничал в этом занятии с маленьким Вольтером. Я даже помню, что отец Поре отдавал предпочтение моим стихам… Пифагор, да, да, так его звали.
– Вот видите, а кто вам сказал, что я не, мог быть Пифагором? – очень просто заметил Бальзамов – Не буду отрицать, что вы были Пифагором, – возразил барон, – да только Пифагор не участвовал в осаде Филипсбурга. Во всяком случае, я его там не видел.
– Несомненно, – сказал Бальзамо, – однако вы видели там виконта Жана де Барро, черного мушкетера, не правда ли?
– Да, да, я даже был с ним знаком.., уж он-то не был философом, хотя терпеть не мог бобов и ел их только в самом крайнем случае.
– Вот именно! Прошу вас припомнить, что на следующий день после дуэли господина де Ришелье де Барро находился в траншее рядом с вами.
– Совершенно верно. Как вы, очевидно, помните, черные мушкетеры всю неделю стояли бок о бок с легкими кавалеристами.
– Верно, но что из этого следует?
– Так вот, пули сыпались градом в тот вечер. Де Барро был в грустном настроении, он подошел к вам и попросил щепотку табаку. Вы протянули ему золотую табакерку.
– На ней была изображена женщина!..
– Совершенно верно. Она так и стоит у меня в глазах – блондинка, не так ли?
– Черт возьми! Так! – в растерянности проговорил барон. – А что было дальше?
– Дальше, – продолжал Бальзамо. – в то самое время, когда он нюхал табак, в него угодило ядро, оторвав ему голову, как в свое время господину Бервику.
– Увы, так оно и было! Бедный де Барро!
– Что ж, сударь, вы понимаете теперь, что я не только видел, но и знал вас во времена Филипсбурга? – проговорил Бальзамо. – Я и был тем самым де Барро.
Старый барон отпрянул в страхе или скорее в изумлении. Это развеселило незнакомца.
