– Вот именно.
– Во время дуэли?
– В ту самую минуту, как принц испустил дух, как я уже имел честь сообщить вам.
– Так вам, должно быть, лет пятьдесят?
– Мне достаточно лет, чтобы я запомнил вас тогда.
Барон откинулся в кресле с таким видом, будто совершенно был сбит с толку. Николь не могла сдержать улыбку.
Однако Андре вместо того, чтобы весело рассмеяться, как ее камеристка, глубоко задумалась, не сводя с Бальзамо глаз.
Можно было подумать, что Бальзамо ждал этой минуты и был к ней готов.
Резким движением поднявшись, он несколько раз окинул девушку горящим взором. Она вздрогнула, как от электрического удара.
Руки ее застыли, голова поникла, она словно против воли улыбнулась незнакомцу, затем прикрыла глаза.
Продолжая стоять, путешественник коснулся ее руки, она снова сильно вздрогнула.
– А вы, мадмуазель, – произнес он, – тоже считаете меня лжецом, потому что я утверждаю, что участвовал в осаде Филипсбурга?
– Нет, сударь, я верю вам, – едва вымолвила Андре, сделав над собой нечеловеческое усилие.
– Выходит, я горожу вздор? – вспылил старый барон. – Ах, извините, вы, сударь, часом не приведенье ли, а может, вы не более, чем тень?
Николь следила за происходившим расширенными от ужаса глазами.
– Как знать! – отвечал Бальзамо с такой важностью, что окончательно сразил камеристку.
– Нет, поговорим серьезно, господин Бальзамо, – снова заговорил барон. Казалось, он полон был решимости внести окончательную ясность в это дело. – Вам ведь должно быть больше, чем тридцать лет, верно? По правде говоря, вы выглядите моложе.
– Сударь! – обратился к нему Бальзамо. – Поверите ли вы мне, если я вам скажу что-то такое, во что и поверить-то трудно?
– Не могу вам ответить на этот вопрос, – насмешливо покачал головой барон, тогда как Андре, напротив, слушала, затаив дыхание. – Должен вас предупредить, что я крайне недоверчив.
– Зачем же в таком случае задавать мне вопрос, если вы сомневаетесь в моей правдивости?
– Ну хорошо, я готов вам поверить. Вы довольны?
– В таком случае, сударь, я могу лишь повторить то, что уже сказал. Я не только видел вас, но и был с вами знаком во время осады Филипсбурга.
– Так вы были тогда ребенком?
– Конечно.
– Вам, должно быть, было не больше пяти лет?
– Нет, сударь, мне тогда был сорок один год.
– Ха-ха-ха! – громко рассмеялся барон.
Николь эхом вторила ему.
– Я говорю совершенно серьезно, сударь, – с важностью произнес Бальзамо, – но вы мне не верите.
– Да как же можно этому верить, помилуйте! Представьте какие-нибудь доказательства!
