– Вы, стало быть, колдун? – вскричал барон. – Лет сто назад вас бы сожгли на костре, дорогой мой гость. О Господи, кажется, здесь уже попахивает привидениями, висельниками, – пахнет жареным!
– Господин барон, – с улыбкой возразил Бальзамо, – настоящий колдун не может быть ни сожжен, ни повешен, зарубите это себе на носу! Только дураки попадают на костер или на виселицу. Однако не довольно ли на сегодня? Я вижу, мадмуазель де Таверне засыпает? Кажется, метафизические споры и оккультные науки почти не трогают ее.
Андре не могла дольше противостоять неизвестной ей дотоле силе: она медленно поводила головой, словно цветок, чашечка которого переполнилась росой.
Услышав последние слова Бальзамо, она попыталась прогнать овладевшее ею наваждение. Андре с силой тряхнула головой, поднялась и, покачиваясь, с помощью Николь вышла из столовой.
Бальзамо внимательно следил за ней, за ее нетвердой поступью.
В ту же минуту исчезло лицо, все это время заглядывавшее через окно. Бальзамо успел узнать в нем Жильбера.
Спустя мгновение из комнаты Андре послышались громкие звуки клавесина.
После ухода Андре Бальзамо воскликнул, не скрывая торжества:
– Итак, теперь я могу повторить вслед за Архимедом:
Eureka
– Кто такой Архимед? – спросил барон.
– Один славный ученый, с которым я был знаком две тысячи сто пятьдесят лет тому назад, – отвечал Бальзамо.
То ли бахвальство на этот раз показалось чрезмерным барону, то ли он попросту не слышал слов Бальзамо, то ли, наконец, слышал, но не слишком рассердился, чтобы вышвырнуть из своего дома странного гостя. Он провожал взглядом Андре, пока за ней не затворилась дверь. Затем, когда звуки клавесина убедили его в том, что она в соседней комнате, барон предложил Бальзамо доставить его до ближайшего города.
– У меня скверная лошадь, для нее, вероятно, это будет последнее путешествие, но туда-то она вас довезет, и вы можете по крайней мере быть уверены, что найдете подходящее место для ночлега. Это не значит, что в Таверне не нашлось бы комнаты или кровати Но я по-своему понимаю гостеприимстве. «Все или ничего» – вот мой девиз.
– Так вы меня гоните? – спросил Бальзамо, пытаясь скрыть в улыбке противоречивые чувства, охватившие его. – Стало быть, я вам надоел.
– Да нет, черт побери! Я к вам по-дружески расположен, мой дорогой. Оставить же вас здесь на ночлег означало бы, напротив, что я желаю вам зла. Я с величайшим сожалением говорю вам это, скорее для очистки совести. По правде говоря, вы мне очень нравитесь.
