Я и сам приложил руку к этой работе. Раскопки обещают принести интересные результаты. Надеюсь найти нечто такое, что возместит мне убытки в этой лотерее смерти. В первый же день я нашел кусок греческого мрамора, довольно большой для бюста Пуссена. Вчера мы обнаружили скелет готского солдата и руку от женской статуи. Это было все равно что встретиться с разрушителем и результатом его деяний. Нынче утром мы надеемся откопать всю статую. Если то, что осталось от архитектуры, которую я откапываю, будет того стоить, я не стану разбирать постройку на кирпичи и продавать, как это обыкновенно делается; я оставлю ее целиком и назову своим именем; это архитектура времен Домициана, о чем свидетельствует найденная нами надпись. Это прекрасный образец древнеримского искусства.
Эти раскопки станут целью моих каждодневных прогулок; я буду просиживать среди этих развалин, а потом уеду со своими двенадцатью полуобнаженными крестьянами-землекопами, и все снова погрузится в забвение и молчание… Только представьте, какие страсти разгорались когда-то в этих всеми позабытых местах! Существовали хозяева и рабы, счастливцы и несчастные, всеми обожаемые красавицы и метившие в министры честолюбцы; теперь здесь живут лишь птицы да бываю я, но весьма непродолжительное время. А скоро и мы разлетимся. Скажите откровенно: верите ли Вы в то, что мое увлечение стоит труда состоять членом совета ничтожного короля галлов – мне, армориканскому варвару, путешественнику среди дикарей неведомого мира римлян и послу при одном из священников, каких бросали на съедение львам? Когда я позвал Леонида в Лакедемонию, он мне не ответил. Моя поступь в Торре-Вергата не пробудила никого; и когда я в свой черед сойду в могилу, я даже не буду слышать Вашего голоса. Значит, я должен поторопиться к Вам и положить конец всем этим химерам человеческой жизни. В ней только и есть хорошего и истинного, что уединение да Ваша привязанность.
Ф. де Шатобриан».
Это письмо ушло в тот же вечер с шестичасовой почтой и около одиннадцати часов ночи оставило позади, между Баккано и Непи, путника, сидевшего на придорожном камне.
Это был брат Доминик, присевший отдохнуть в первый раз на пути из Рима в Париж.
Пока аббат Доминик возвращается в Париж и сердце его разрывается при мысли о его безрезультатном паломничестве, мы с позволения наших читателей проводим их на улицу Макон к Сальватору. Там они узнают о том, какое страшное несчастье привело Регину в семь часов утра к Петру су.
