В Риме все так или иначе связано с Нероном.
Вольтер сказал о Генрихе IV: «Единственный король, о котором народ сохранил память». Нерон – единственный император, о котором вспоминают римляне. «Что это за колосс?» – «Статуя Нерона». – «А эта башня?» – «Башня Нерона». – «Чье это надгробие?» – «Могила Нерона». И все это говорится без надрыва, без ненависти. Нынешние римляне почти не читают Тацита.
Чем объяснить огромную популярность того, кто убил своего брата Британника, жену Октавию и мать Агриппину? Не тем ли, что Нерон подходил к этим убийствам как артист? И народ помнит не об императоре, а о виртуозе, не о Цезаре в золотой короне, а об актере в венце из роз.
Коляска отъехала примерно на лье от могилы Нерона и остановилась.
– Здесь я останавливаюсь, – сказал поэт, – угодно ли вам, чтобы экипаж отвез вас дальше?
– Где остановится ваше превосходительство, там остановлюсь и я, но ненадолго, только для того, чтобы попрощаться.
– В таком случае прощайте, отец мой, – проговорил поэт. – Храни вас Господь!
– Прощайте, мой прославленный покровитель! – отозвался молодой человек. – Я никогда не забуду, что вы для меня сделали, ваше превосходительство, а в особенности – что хотели сделать.
Монах сделал шаг назад, соединив руки на груди.
– Не благословите ли меня на прощание? – спросил молодого человека старик.
Монах покачал головой.
– Нынче утром я еще мог благословлять, – возразил он. – Но сейчас я нахожусь во власти таких мыслей, что мое благословение способно принести несчастье.
– Будь по-вашему, – смирился поэт. – Тогда я вас благословляю. Я пользуюсь правом, даруемым моим возрастом. Ступайте, и пусть вас не оставляет Всевышний!
Монах еще раз поклонился и пошел в сторону Сполете.
Он отшагал около получаса, ни разу не обернувшись на Рим, который оставлял, чтобы никогда его больше не увидеть, и город этот, очевидно, занимал в его душе не больше места, чем любая французская деревушка.
Поэт смотрел ему вслед до тех пор, пока тот не скрылся из виду, провожая в обратный путь так же, как Сальватор, когда монах уходил в Рим.
Наконец Доминик исчез за небольшим холмом Сторты.
Пилигрим страдания так ни разу и не повернул головы.
Поэт вздохнул и, опустив голову и уронив руки, присоединился к группе ожидавших его слева от дороги, рядом с начатыми раскопками…
В тот же вечер он писал к г-же Рекамье:
«Не могу не поделиться с Вами своей печалью.
Однако не стану Вам рассказывать о причине моей тоски, а лучше поведаю о том, что занимает сейчас все мои мысли; я имею в виду раскопки. Торре-Вергата – собственность монахов, расположенная на расстоянии около лье от могилы Нерона, по левую руку, если ехать из Рима, в самом красивом и безлюдном месте. Там нескончаемые руины прямо на поверхности земли, поросшие травой и чертополохом. Я приступил к раскопкам во вторник третьего дня, как только закончил письмо к Вам. Меня сопровождал Висконти (он руководит раскопками). Погода стояла чудеснейшая, какую только можно вообразить. Двенадцать человек с лопатами и заступами в полном безмолвии откапывали надгробия и то, что осталось от домов и дворцов; это было зрелище, достойное Вас. Я молился лишь об одном: чтобы Вы были рядом. Я охотно согласился бы жить с Вами в палатке среди этих развалин.
