– Это ваша ошибка.
– Моя?
– Да.
– Что ты хочешь сказать?
– Трагедию «Карл Девятый» написал Мари-Жозеф Шенье, член Конвента. А вы купили книгу поэта Андре Шенье.
– Ага! Ага! Ага! – воскликнул капитан на все лады.
Вдруг он глубоко задумался, потом продолжал:
– Вот все и разъяснилось, но книготорговцы все равно флибустьеры!
Видя, что крестного не переубедить, и не имея оснований защищать эту почтенную гильдию, Петрус решил не упорствовать и стал ждать, когда Пьер Берто вернется к прежней занимавшей его теме разговора.
– Итак, мы остановились на том, – сказал моряк, – что ты наделал долгов. Так, крестник Петрус?
– Мы действительно остановились на этом, – подтвердил молодой человек.
На мгновение воцарилась тишина. Пьер Берто пристально посмотрел на крестника, словно хотел увидеть его насквозь. – И какие у нас долги… хотя бы приблизительно?
– Приблизительно? – усмехнулся Петрус.
– Да. Долги, мой мальчик, все равно что грехи, – назидательно произнес капитан, – никогда не знаешь точной цифры.
– Я тем не менее знаю, сколько задолжал, – возразил Петрус.
– Знаешь?
– Да.
– Это доказывает, что ты человек аккуратный, крестник.
Ну и сколько?
Пьер Берто откинулся в кресле и, помаргивая, стал вертеть большими пальцами.
– Мои долги составляют тридцать три тысячи франков, – объявил Петрус.
– Тридцать три тысячи! – вскричал капитан.
– Ага! – хмыкнул Петрус, которого начинали забавлять оригинальные выходки его второго отца, как величал себя моряк. – Вы полагаете, что сумма непомерно огромная?
– Огромная?! Да я не могу взять в толк, как ты до сих пор не умер с голоду, бедный мальчик!.. Тридцать три тысячи франков! Да если бы мне было столько же лет, сколько тебе, и я жил на суше, я задолжал бы в десять раз больше. Да это сущая безделица по сравнению с долгами Цезаря!
– Ни вы, ни я – не Цезарь, дорогой мой крестный. Так что, если позволите, я останусь при своем мнении: сумма огромная.
– Огромная! Да ведь у тебя по сотне тысяч франков в каждом волоске твоей кисти! Ведь я видел твои картины, а я в живописи разбираюсь: я видел и фламандцев, и итальянцев, и испанцев. Ты – художник, у тебя отличная школа.
– Не надо громких слов, крестный! – заскромничал Петрус.
– А я тебе говорю, что у тебя отличная школа, – продолжал настаивать моряк. – А когда человек имеет честь быть великим художником, он не станет писать хуже из-за долга в тридцать три тысячи франков. Это точная цифра. А сам талант представляет собой миллионный капитал, какого черта! Кроме того, по закону, введенному господином де Виллелем, тридцать три тысячи франков составили бы как раз ренту с миллиона.
