Несмотря на то что вначале господа Берленгар и Батифоль относились к профессиональным рыбакам с неприязнью, они постепенно свыклись с их ремеслом. Если человек что-нибудь продал однажды, что может ему помешать продавать все, что угодно?
Однако папаша Горемыка подрывал начинание друзей в самой основе.
Снасти то и дело портились, рвались или терялись; лески так запутывались, что распутать их могли разве что пальцы какой-нибудь феи; все надо было менять, прежде чем удавалось вытащить из реки хотя бы хвостик надежды, которая могла бы смягчить горечь столь значительных потерь.
Разумеется, подозрения друзей немедленно пали на Франсуа Гишара — только ему можно было приписать все эти беды.
Господин Батифоль принялся с присущей ему основательностью следить за каждым шагом рыбака, но не смог собрать никаких улик, подтверждающих эти подозрения.
На рассвете старик протирай глаза и потягивался, стоя в одной рубашке на пороге своей лачуги; одежда его была опрятной, а башмаки если и не блестели, то были чистыми; на них не было ни капли воды, ни малейшей грязи или тины — все указывало на то, что рыбак только что встал с постели, где честным образом провел положенные двенадцать часов.
Лодка, столь же безупречно чистая, как и ее хозяин, с безмятежным видом покачивалась на цепи, словно она была неспособна участвовать в каком-либо дурном деле, а тем более в преступлении.
Юберта расхаживала взад и вперед по хижине, хлопоча по хозяйству, подвижная и стремительная, как королек. Она позволяла себе отдохнуть лишь во второй половине дня, когда садилась у живой изгороди боярышника и начинала петь деду свои самые веселые песни, а он слушал ее, задумчиво глядя на реку.
Понаблюдав три дня за поведением соседей, г-н Батифоль поневоле был вынужден почти поверить в их невиновность.
И все же у него оставалась одна надежда.
Два раза в неделю Юберта переправлялась через Марну и возвращалась довольно поздно.
Где же она пропадала?
Эта загадка волновала г-на Батифоля не только из любопытства или корыстного интереса, но также потому, что девушка внушила ему любовное чувство.
Чеканщик подумал, что у Беляночки, возможно, есть любовник; мысль эта вызвала у него такое же неприятное ощущение, какое он испытал когда-то, услышав, что в результате одной из упущенных им сделок его конкурент разбогател.
Человеку трудно смириться с невзгодами, которые могут принести выгоду соседу, а вовсе не с теми, которые наносят ущерб ему самому.
