Однажды Девон спросила Бриджет, почему мужчины обращают такое пристальное внимание на женскую грудь. Та пожала плечами и коротко ответствовала: «Потому что они мужчины». За все время, что Девон проработала в пивной, она так и не смогла привыкнуть к этим хищным взглядам. И почему-то чувствовала, что никогда не привыкнет.
Мысль о том, что ей придется вернуться в «Воронье гнездо», приводила ее в дрожь. Она решила избежать этого любой ценой. Твердила себе, что непременно найдет иной выход. Надо только как следует поискать. Бывают же на свете чудеса. Само ее пребывание здесь, в Мейфэре, может служить тому доказательством.
Каждое утро, просыпаясь в чудесной комнате, похожей на вспышку солнечного света, Девон напоминала себе, что все это не сон, что большой дом в Мейфэре — самая настоящая реальность, в которой она существует. Завтракает в постели. Чай пьет у окна, и ноги ее в это время заботливо укутаны одеялом. Обедает у камина, в котором пылает жаркое пламя. Ночью в постель ей кладут грелку к ногам. Разве это не истинный рай? Ни голода, ни вечной тревоги, вызванной страхом, что ей не хватит ее жалких пенсов, чтобы уплатить за комнату.
Но она не должна слишком привыкать ко всему этому. Девон молила Бога, чтобы, когда она поправится, Себастьян позволил ей остаться здесь до тех пор, пока она не найдет себе подходящую службу в доме, похожем на этот. Она готова работать не покладая рук, только бы не возвращаться в Сент-Джайлз.
Но. хотя дни ее полны были светлых надежд и уюта, ночи приносили тяжкие душевные мучения. Когда все в доме затихало и она оставалась одна в своей комнате, приходило отчаяние.
Девон не могла забыть.
«Вашей собственной рукой» — так сказал ей Себастьян.
Так оно и было.
Фредди погиб от ее руки. Она убила человека. У-би-ла.
Это терзало душу Девон.
Однажды вечером она лежала и старалась забыть. Изо всех сил тщилась не думать об этом. Старалась, как это было уже много раз, удержать поток горячих слез, но безуспешно. Мысли ее обратились к Себастьяну, — вероятно, это было вполне объяснимо и естественно. По словам Танзи, в этот вечер Себастьян куда-то уехал.
Если бы она знала, как вести себя по отношению к нему! Он заходил к ней каждый божий день, спрашивал, как она себя чувствует. Всегда безупречно одетый, неукоснительно вежливый. Но почему-то при его появлении у Девон язык словно прилипал к гортани, становился тяжелым и неповоротливым. Быть может, потому, что он понимал, насколько сильное впечатление производит его внушительная наружность.
