Прошлой ночью, когда она поддалась искушению, Крид не объяснялся ей в любви. Она, конечно, сопротивлялась, но только для виду. Он понимал это и вел себя нагло.
А чего, собственно, можно было от него ожидать? Признания в вечной любви? Но Крида трудно было заподозрить в подобного рода чувствах, судя по его образу жизни. Он не собирался обзаводиться семьей, жил один, скитался по свету. Но несмотря ни на что, Ханну он буквально околдовал. Стройный, высокий, мужественный. Она не упускала случая исподтишка полюбоваться им. Смотрела, как он бреется: как наполняет небольшую чашу водой и счищает трехдневную щетину со щек. Замирала от восхищения, глядя на его мускулы, когда утром он был без рубашки. Он наверняка знал, что нравится ей, и это подтолкнуло его на столь опрометчивый поступок.
Прошлой ночью она не устояла перед соблазном. И, упрекая его, на самом деле упрекала себя. Он это тоже знал.
По дороге в лагерь оба молчали. Крид знал, каково ей сейчас, но не счел нужным ее утешать. Что хотела, то и получила. Он пошел навстречу ее желанию. Она и сейчас хотела его.
Одно ласковое слово или нежный взгляд, и она снова оказалась бы в его объятиях. Но этого не случилось. Потому что он не хотел. Ханна совершенно забыла о своих обязанностях и, когда они пришли в лагерь, стала поправлять на детях одеяла, чувствуя на себе пристальный взгляд Крида. Он сидел у костра, и даже ни разу не приложился к своей фляжке. Она расстелила свое одеяло поближе к костру и улеглась, отвернувшись от Крида.
Ну почему в гамме ее цветов, размышляла девушка, существует только иссиня-черный и ослепительно белый, промежуточных нет? Ханна тяжело вздохнула. Либо да, либо нет. Либо правильно, либо неправильно. Ничего среднего. Среднее Ханну не интересовало, чего не скажешь о Криде. Он, видимо, хорошо знал именно эту сторону жизни, бесцветную, серую, неизвестную Ханне. Крида никогда не терзали сомнения, он был уверен в своей правоте и сразу уснул. Забыв о случившемся ночью. Но к Ханне сон не шел. Замучили мысли: если бы она сделала так, а не эдак, ничего бы не случилось. Или же случилось, но совсем по-другому. Она не хотела понять, что так устроена жизнь – не по правилам, а вопреки им.
И все же она поняла наконец, что теперь уже ничего нельзя изменить. Зря она терзает себя. Особенно ей становилось обидно, когда она смотрела на Крида: он спал как убитый.
Как ни гнала Ханна мысли о нем, все было напрасно. Перед глазами стояло его смеющееся лицо, густые темные волосы, сверкающие глаза. Она вспоминала его ласки, нежный шепот, страстные объятия, вспоминала все, что случилось, до мельчайших подробностей.
