И все-таки почему он продолжал внутреннюю борьбу? Эта женщина была его собственностью. Почему бы вообще не затащить ее в лесную чащу и просто не насытиться ею, как учил его Малик? Она не девственница, и прикосновения мужчин ей не внове. Она училась умению доставить удовольствие лорду Ричарду Редфернскому, а уж он-то наверняка имел скотские привычки, извращенные, как и его мораль. При этой мысли дикая ярость охватила Гейджа. Никакого сомнения, он ревновал. Не может быть. Он никогда не ревновал ни одну женщину.
– Тебе что, нечего больше делать, как торчать здесь и глазеть на меня? – не отрывая взгляд от кипящего бульона и не переставая помешивать его, спросила Бринн.
В нем вспыхнуло раздражение. Нежные и ласковые слова находились у нее для Малика, и даже с Лефонтом она была любезна. Только Гейджу доставалось от ее острого языка.
– Что ты делаешь? – Гейдж поморщился: она подбирала опавшие листья и бросала их в котелок. – Уж не собираешься ли ты скормить эти помои Малику?
– До последней капли. – Бринн яростно мешала варево. – И тебе ни к чему целыми днями следить за мной. Неужели ты думаешь, я отравлю его?
– Нет. – Гейдж пожал плечами. – Но так может показаться, если ты будешь впихивать ему в рот эту гадость.
– Он знает, я делаю только то, что идет ему на пользу. – Бринн заглянула в котелок. – Даже если ты не доверяешь мне.
– Как я могу не доверять тебе, если Малик уверяет, что ты ангел? – Гейдж сел на землю и охватил руками колени. – Говоря так о тебе, я сразу же попал бы в ад.
Бринн презрительно усмехнулась.
– Не думаю, что ад испугал бы тебя.
– Ты считаешь, что я – главный дьявол?
– Я так не говорила.
– Конечно, ты ведь вообще немногословна. Разве что когда командуешь надо мной.
– Я отдаю тебе приказания только по необходимости, для блага Малика. – Она в волнении облизала пересохшие губы. – Я хочу вывезти его из этого места.
– Он еще слишком слаб.
– Всего несколько миль. – Она показала на север. – Может быть, в тот лес. Так будет лучше.
– Для Малика?
– Нет. – Поколебавшись, она неохотно объяснила:
– Для меня. Мне здесь трудно его лечить. Это дурное место. Разве ты не чувствуешь?
– Чувствую – что?
– Раз тебе непонятно, то нечего и объяснять. Я просто хочу уехать отсюда. – Немного помолчав, она попросила:
– Пожалуйста.
Он удивленно посмотрел на нее.
– Ну, тогда мы с тобой договоримся. Ты ведь всегда любишь командовать, а не просить.
Она промолчала.
– А что, если я соглашусь дать тебе то, о чем ты просишь? – Он перешел почти на бархатный шепот:
