Ничего.
Тогда он расстелил одеяло на полу поперек палатки и сел. Может, знахарка и почувствовала уверенность, что смерть отошла от Малика, но Гейдж не сдвинется с места, пока тот не проснется.
***
– Кто… – Шепот доносился с лежака.
Бринн приоткрыла тяжелые веки.
На нее не отрываясь смотрели огромные черные глаза.
Быть может, такими они казались на изможденном страданием лице.
Сна как не бывало. Сарацин вернулся в этот мир!
– Кто… – снова прошелестел голос Малика.
– Бринн, – в унисон ему ответила она. – Я – Бринн из Фалкаара.
Он напряженно смотрел на нее.
– Прости, – с трудом заговорил он снова, – но я не… помню… чтобы мы пришли сюда вместе с тобой.
– Ш-ш. Тебе надо отдохнуть.
– Он очнулся! – Гейдж Дюмонт стремительно навис над ней, как темная грозовая туча.
– Гейдж? – вопросительно посмотрел на него Малик.
– Да, вто я. – Гейдж опустился возле него на колени. – Как ты?
– Все тело болит. – Малик попытался улыбнуться. – Слабый, как новорожденный младенец… Что же случилось со мной? – Малик снова перевел взгляд на Бринн. – Боюсь, я не сумел доставить удовольствие этой симпатичной милашке. Ты новенькая, или нет?
– Она не шлюха, – облегченно рассмеялся Гейдж. Его друг остался прежним. – Вынужден огорчить тебя: из-за раны ты даже лишился мужской силы.
– Рана, – попытался вспомнить Малик. Его лицо осветила догадка:
– Сражение?
– Битва, – кивнул Гейдж. – Страшная битва, где ты храбро сражался с саксами. – Его жесткое лицо осветила задорная мальчишеская улыбка. Он с любовью смотрел на Малика. Бринн невольно почувствовала горькую зависть, видя их глубокую и искреннюю привязанность друг к другу. У нее на всем белом свете не было ни одной родной души. Она почувствовала себя такой одинокой и никому не нужной. Ничего страшного, у нее есть Гвинтал, в его лесах она обретет покои, но когда она сможет туда вернуться?
– Хватит разговаривать. Ты утомляешь его, – поднялась с пола Бринн. – Я иду готовить бульон.
Быстро выскользнув из палатки, она добежала до лагерного костра и повесила на место котелка с горячей водой, висевшего всю ночь над огнем, другой. «Не отвлекайся. Постарайся не думать о смерти и страданиях тех, кто распростерт за тем холмом», – внушала себе Бринн. Рядом с Маликом ей удавалось победить тошноту и ужас смерти, но здесь ветер наносил трупный запах, слышались стоны раненых. Она закусила до крови губу: не расплакаться бы снова. Может, она сумеет уговорить норманна перевезти Малика подальше от этого гиблого места, но это позже, когда ему станет лучше. А пока надо терпеть.
