— Не думаю. — Алекс пожала плечами. — Ведь это все мои портреты, разве не так?
— А разве не похоже? — парировал Морган. Алекс смерила его ледяным взглядом.
— Тебе, наверное, было ужасно скучно.
— Должен признаться, в последние дни ты была не самой лучшей собеседницей. А мне нужно было чем-то заняться.
— Это не я. — Алекс отбросила альбом в сторону. — Ты сделал меня… слабой.
Морган покачал головой:
— Человек часто обнаруживает в своем портрете то, чего там на самом деле нет, но чего он больше всего боится.
— Я ничего не боюсь. Просто я вижу, что ты нарисовал.
— Ага, натура спорит с художником! Это всегда бессмысленно, нечего и пытаться. — Морган подобрал альбом и открыл его на первой странице. — Вот мой первый набросок. Ты больна, ты беззащитна, но… — Он указал на линию губ. — Но даже в этом состоянии видна сила. А подбородок? Такой подбородок свидетельствует о решительном складе характера. Ты не расслабилась, даже несмотря на то, что тебя трепала лихорадка. На это способны только очень волевые люди. Словом, рисовать тебя было очень и очень интересно.
Он говорил что-то еще, но Алекс его почти не слышала. Морган был так близко! Он не касался ее, но она так ясно ощущала исходящее от его тела сухое тепло, что ее мышцы непроизвольно напряглись.
— Я вижу, что ты не испытываешь ни малейших угрызений совести, — пробормотала она, как только к ней снова вернулась способность говорить.
— По поводу чего? — удивился Морган.
— По поводу того, что ты рисовал меня, пока я была… беззащитна. Ты воспользовался тем, что я не могу дать тебе подобающий отпор.
Он улыбнулся:
— Ты сама сказала, что я беспринципный негодяй. Чего же еще ожидать от такого типа, как я9 Я беру то, что мне дают, и…
— И то, что не дают, — тоже, — отрезала Алекс.
— Верно. Но я никогда не считал тебя беспомощной… — Он забрал у нее альбом и вручил вместо него тарелку с бутербродами. — Ладно, перестань дуться, лучше поешь.
Он отступил, и Алекс с облегчением перевела дух. Конечно, с ее стороны было просто глупо так остро реагировать на его близость. «Должно быть, — подумала она, — все дело в том, что я еще не пришла в себя».
Тут ей вдруг пришла в голову новая мысль.
— Послушай-ка, — сказала она, — я вижу, ты одолжил мне одну из своих рубашек. Как я ухитрилась ее надеть и даже застегнуть пуговицы?
— Мне пришлось сделать это за тебя. — Морган уселся в кресло и вытянул перед собой скрещенные ноги. — Переодевать тебя не входило в обязанности врача, а мне не хотелось его утруждать. Извини, если я тебя смутил.
