Он знал, что такая вероятность ничтожно мала, но, по крайней мере, это могло дать им надежду.
— Но ее машина, — проговорила миссис Ганн так тихо, что Датч ее едва расслышал. — Она осталась на стоянке за магазином. Как она могла уехать без машины?
— Может быть, кто-то из друзей увез ее куда-нибудь, — предположил Датч. — А поскольку ее исчезновение вызвало панику, этот друг побоялся обнаружить себя и признаться. Побоялся, что у него и у Миллисент будут неприятности, потому что они всех нас напугали до полусмерти.
Мистер Ганн недоверчиво нахмурился.
— У нас, конечно, были свои проблемы с Миллисент, а у кого нет? Спросите любых родителей, у которых есть дети-подростки. Но я не думаю, что она могла так поступить просто нам назло.
— Она знает, что мы ее любим, знает, что мы бы с ума сошли от беспокойства, если б она просто взяла и сбежала, — всхлипнула миссис Ганн, прижимая к губам скомканную салфетку.
На нее больно было смотреть. Датч опустил взгляд на затянутую бумагой поверхность своего стола, выжидая, пока она успокоится.
— Миссис Ганн, я уверен, в глубине души она знает, что вы ее любите, — великодушно признал он. — Но, как я понимаю, Миллисент была не в восторге от той больницы, куда вы ее уложили в прошлом году. Вы поместили ее туда против ее воли, не так ли?
— По своей воле она бы не пошла, — вмешался мистер Ганн. — Нам пришлось это сделать, иначе она могла умереть.
— Я понимаю, — кивнул Датч. — Возможно, в глубине души Миллисент тоже это понимает. Но… могла она озлобиться из-за этого?
Согласно поставленному диагнозу, девушка страдала анорексией и булимией [10] . К чести ее родителей, надо было сказать, что они заложили чуть ли не всю свою собственность, но поместили ее в дорогой медицинский центр в Рейли для лечения и психиатрического консультирования.
Миллисент провела в Рейли три месяца, после чего ее объявили излечившейся, выписали и отослали домой. Городские слухи утверждали, что сразу после выписки она вернулась к своей скверной привычке обжираться, а потом вызывать рвотный рефлекс, сунув два пальца в горло, потому что боялась набрать лишний вес и быть изгнанной из школьной команды спортивных болельщиц. Жезлом и булавами Миллисент размахивала с шестого класса и ни в коем случае не хотела вылететь из команды в выпускном классе.
— Она выздоравливала, — сказал ее отец. — С каждым днем ей становилось лучше. — Он свирепо взглянул на Датча. — И вообще, вам не хуже, чем мне, известно, что она не сбежала. Ее схватили. К рулю была привязана синяя ленточка.
