— Хотела бы ты с братом встретиться? — внезапно спросила гостья.
— Конечно! Это же брат… Я бы для него даже душу отдала, — после этих слов стало ясно, что в Вале-Эргиде погибла великая драматическая актриса.
— Эх, жизнь проклятущая! — роняя на подоконник пепел, посетовала гостья. — А я, между прочим, на собственной тачке сюда приехала. Хочешь на неё глянуть?
— Я вам на слово верю. Хорошая, наверное, машина?
— Хорошая. «Мерседес» со всеми наворотами… Но я хочу другую. Бронированную, как у президента. Чтобы её даже гранатомёт пробить не смог..
— Бронированная, должно быть, дорого стоит.
— Деньги — пыль… А как рассчитываться собираешься, если я тебя с братом сведу?
— Ну не знаю… Век на вас молиться буду… А это вообще возможно?
— Возможно. И даже гораздо раньше, чем ты можешь себе представить.
— Ой, у меня сейчас просто сердце из груди выскочит… Людочка, приготовь, пожалуйста, чаю! — это была условная фраза, означавшая, что подозреваемый окончательно выдал себя и пора от слов переходить к делу.
Шкаф опрокинулся, задев стол, который не замедлил последовать его примеру. Мелкий чародейский реквизит шрапнелью разлетелся по комнате, а магический шар завертелся на полу, словно пушечное ядро.
Ворвавшийся в гостиную Цимбаларь налетел на груду мебели и едва устоял на ногах. Впрочем, это не помешало ему взять на прицел маячившую у окна дородную фигуру.
— Руки вверх! — заорал он голосом голодного Соловья-разбойника. — Сопротивление бесполезно!
Однако Сергей Гобашвили (а под личиной цыганки скрывался именно он) думал совсем иначе. Высадив локтём оконное стекло — по-видимому, это был сигнал, предназначенный для оставшихся на улице сообщников, — он вдоль стенки метнулся к выходу. Цимбаларь через баррикаду, созданную им самим, сумел-таки дотянуться до Гобашвили, но довольствовался лишь ворохом женской одежды вкупе с протезом левой руки.
Стрелять было нельзя, ибо на линии огня уже появился Кондаков, готовый защищать позицию в дверях до самого конца.
Гобашвили закружился с новым противником в каком-то диком негритянском танце и, пользуясь своим природным проворством, швырнул лжедворецкого в объятия набегающего Цимбаларя.
Так он, наверное, и ушёл бы, как делал это уже неоднократно, но из кухни появилась Людочка — та самая роковая червовая дама, о которой пикового короля предупреждала гадалка. На голову Гобашвили обрушился едва-едва закипевший трёхлитровый чайник, сделанный ещё в те времена, когда советская промышленность на бытовые предметы металла не жалела.
