— Дайте сводку криминала, — попросила зачем-то Алена.
— Общую или по регионам?
— Сначала общую.
— Извольте. «Тройное убийство в Пенсильванском университете. Взрыв в Лионе. Применение десинтера в Варшаве для нападения на управление полиции. В Лондоне бывший офицер застрелил двух полицейских. В Москве молодой человек застрелил трех сводных братьев. В Санкт-Петербург возвращены похищенные восемьдесят семь лет назад во время разорения Российского исторического архива документы, среди них — автографы Петра Великого и Екатерины Великой. Интерпол подтвердил, что около пяти процентов зарегистрированных комбраслетов — муляжи. Уже несколько лет эта цифра не меняется». Что-нибудь еще?
— Подробнее об убийстве в университете.
— «Все трое погибших — видные ученые. Социолог Мартин Пламмер, физик Вацлав Кемпински и математик Алекс Гинсбург. Старший из них, Алекс Гинсбург, недавно отпраздновал свое девяностолетие. Мартин Пламмер и Вацлав Кемпински посетили Гинсбурга сразу после юбилея. Прислуга на этот день была отпущена, родственников у профессора Гинсбурга не было. Утром всех троих нашли мертвыми. Полиция подозревает группу примитивистов, которые в прошлом году взорвали лабораторию в этом университете». Что-нибудь еще? Данные об убитых?
— Пока все.
«Мы живем в мире личных новостей, — вспомнила Алена слова Виктора. — У нас все личное, даже свой мир, но одновременно никогда мы так не зависели от остальных, от желания остальных, воли остальных, безразличия остальных. Безразличие. Тебя не ужасает это слово?»
Да, зависимость от остальных — это нестерпимо. Это бесит. Иногда — пусть редко — но все же ты ощущаешь огромную массу прочих, от чьей воли и желания, от чьих вкусов ты зависишь. Ну почему до сих пор дальний космос закрыт от человека?! Как было бы здорово прыгнуть в челнок, выбрать на карте планету и опуститься где-нибудь в другой Галактике на гостеприимный теплый Океан. Отыскать остров и жить там, жить, вдали от всех, ни на кого не оглядываясь. Эта мысль порой так захватывала Алену (мечта — одолевала?!), что ночами ей снилось одно и то же: она на самодельном плоту из стволов огромных деревьев, подняв парус из рыжей холстины, плывет и плывет к дальней цели. Волны поднимают и опускают ее плот, зеленая шапка острова впереди возникает и пропадает. Но не приближается. Никогда не приближается.
Впрочем, на Земле многие стремятся к подобной независимости, одиночеству, изолированности. Они запираются в своих ячейках, не выходят из дома, погружаются в виртуальный мир и воображают, что закрылись, спаслись, уцелели. А когда их тревожат — приходят в ярость. Срывают с себя комбраслеты, выжигают идентификаторы, превращаются в призраков и бродяг. Или идут за врата — убивать.
