Дядя Вернон оплатил ее уроки музыки. Через три недели, а именно когда стало ясно, что она раньше растеряет мозги от старости, чем разучит «Варшавский концерт», она это бросила. У мистера Бористона, учителя, была контуженная нога. Коленка так и дрыгалась вверх-вниз под щелканье метронома на рояльной крышке. Дядя Вернон еще тогда психовал из-за семи недоданных уроков.
Она стояла в кулисе, опять наполняла графин и видела себя за концертным роялем в филармонии — Мередит, в первом ряду, не отрывал от нее обожающих глаз, — и тут трое мужчин друг за дружкой вошли в зал. Она побежала в реквизитную — известить Джорджа.
— Все в черном, — сказала она. — Как похоронные распорядители!
— Видать, священники, — сказал Джордж. — Отец Джулиан, доктор Парвин и небось отец Дулли… рыжий такой, вот вроде тебя. Они из Филип Нери.
— Это в конце улицы, напротив нас, — сказала Стелла. — Но там же католики.
— А то кто же? — сказал Джордж.
В общем-то священникам ходить в театр не положено, но на посещения репетиций у них там смотрят сквозь пальцы. Мередит с прошлого года начал их приглашать. Он обратился в католичество. Такие, по мнению Джорджа, еще почище прочих. Им искупленье грехов подавай. Перед тем как труппе идти по домам, доктор Парвин будет им раздавать свое благословение.
— Так мистер Поттер католик! — ахнула потрясенная Стелла.
— Да они все, — сказал Джордж. — Кроме Сент-Айвза, ну и этого — Фэрчайлда. Тот вообще не разбери-поймешь!
Стеллу воспитали в таком духе, что католицизм не религия, а чума. Зараженные им едва отличаются от диких зверей. Амуры у них на кроватях, а бес за плечом, пьют они как сапожники и плодятся как кролики. После рождественской всенощной на улицы высыпают пьянчужки — из носу кровь, кулаки в синяках, — слезливо гнусят: «Слава в вышних Богу», а сами прудят у забора, дядя Вернон сколько раз звонил в полицию: «Я владелец „Аберхаус-отеля“, — заявлял. — Прошу прекратить безобразие возле моей территории». Лили говорила: напрасный труд, зря только деньги переводить. И правда. В этом Брайдуэлле каждый второй — папист.
Летом, когда протестанты из нищих слободок по Док-роуд устраивали шествие в честь короля Билли[11], полиция строила баррикады против разъяренных католиков. Женщины становились в дверях, задницами к толпе, задирали юбки, сверкая рваным зеленым исподним. Когда еще дядя Вернон был маленький, один католик пальнул фейерверком по ломовику с пивоварни, бедный коняга завалился на бок, бумажные вымпелы рвались с удил, цеплялись за край тротуара. Седока, ряженного королем Вильгельмом, буквально размазало по стене. Эхо долго гоняло грохот его меча по булыжникам.
