Она была в ночной рубашке и пеньюаре из белого батиста, сшитого женскими руками в мопастыре. Глубокий вырез окаймлялся пышными кружевами, длинные рукава тоже были в кружевах, а волосы, расчесанные заботливыми руками Дельфии, струились вниз и при каждом движении блестящими волнами обвивались вокруг.
После ухода Дельфии она сначала легла в высокую кровать. С минуту полежала, затем выскользнула оттуда — она не хотела ждать его там. Она уселась в кресле с книгой, но получилось как-то вымученно. Подумала, что надо бы сесть перед туалетным столиком и наматывать на пальцы кончики волос, но и это показалось неестественным. Только пристроилась на краю кровати, пытаясь что-то придумать, но стук в дверь заставил ее вскочить.
Она облизала губы, когда Рован вошел, и сказала первое, что пришло в голову:
— Жиль был в своей комнате? Вы его видели?
— Меня провел Като. Ваш муж, кажется, спит. У кровати лежало какое-то лекарство.
— Он часто принимает снотворное.
— Не думаете ли вы, что я предположил, что он специально принял его сегодня на ночь? — усмехнулся он.
— Возможно, — коротко ответила Кэтрин. — Но кто может обвинить его?
— Он мог притвориться спящим, избегая увидеть меня.
Говоря это, он разглядывал ее всю, взгляд остановился на крае пеньюара, окутывавшего ее ноги в домашних туфельках.
Кэтрин глубже запахнула пеньюар, прикрывая грудь одной рукой, а другой показывая в направлении туалетной комнаты.
— Если вы хотите идти, другая кровать там.
Он посмотрел в ту сторону, куда она указывала, и сказал:
— Возможно, будет лучше, если мы какое-то время побудем вместе. Жиль, если он не спит, может зайти и переговорить с нами перед тем, как мы потушим свечи.
Кэтрин почувствовала, что ее бросило в жар. Она очень бы желала, чтобы Рован не смущал ее постоянно. Стремясь казаться более естественной, она поднялась по ступенькам и села в кровать, прислонившись спиной к подушкам.
— Думаю, вы правы. У вас, должно быть, больше опыта, чем у меня, — едко сказала Кэтрин.
— Нет, в такой ситуации, как эта, нет.
Он сбросил с себя сюртук, перекинул его через спинку кровати из ореха, с четырьмя столбами и пологом из шелка, затем начал развязывать галстук, который последовал за сюртуком. Отстегнув булавку для галстука и положив ее в карман брюк, он стал расстегивать точно такие же запонки.
— Что вы делаете? — вдруг, резко выпрямившись на подушках, спросила она.
Он помедлил. Взгляд был напряженным, оценивающим.
— Совершенно не собирался вас тревожить, я подумал, что, наверное, будет лучше, если я буду одет менее официально.
