— Для меня большая честь — выпить с вами, сеньор.
Мы выпили еще по рюмке бренди. Он знаком предложил следовать за ним. Мы сели за столик рядом с кабинкой, где спал Эстебан.
— Зовите меня Мануэль, — представился мужчина. — А как мне называть вас?
— Энрике.
— Приятно познакомиться с вами, Энрике.
— И я рад, что наши пути пересеклись.
— Возможно, среди моих знакомых найдутся люди, которые смогут помочь вашему несчастному приятелю. Прожив всю жизнь в одном городе, много кого знаешь.
— Я буду глубоко вам признателен за помощь.
— Вы подождете здесь?
— Подожду.
Он остановился у стойки, что-то сказал бармену. Затем исчез в ночи. Я заказал чашку кофе, плеснул в него бренди. Когда Эстебан открыл глаза, я дал ему рюмку бренди. Он вновь заснул.
Мануэль вернулся, когда я еще пил кофе. Его сопровождали двое мужчин. Они остановились у стойки, заговорили на непонятном мне языке. Как мне показалось, на баскском. Этот язык невозможно выучить и понять, не родившись среди басков. Грамматика его чуть ли не сложнее, чем у языка индейцев хопи. Мне стало не по себе. Обычно я понимал речь других.
Мануэль оставил своих спутников у стойки, подошел к нашему столику.
— Я посоветовался с друзьями. Они думают, что вам можно помочь.
— Да вознаградит Господь их доброту.
— Идти надо этой ночью.
— Мы готовы.
Он с сомнением посмотрел на Эстебана.
— И он тоже готов?
— Да.
— Тогда пошли.
С трудом мне удалось поставить Эстебана на ноги. Его качало из стороны в сторону, он честил фашизм и состояние парикмахерского бизнеса в Мадриде. Мануэль повернулся к своим друзьям, что дожидались у стойки, покрутил пальцем у виска, указал на Эстебана и выразительно пожал плечами. Он подхватил Эстебана под руку с одной стороны, я — с другой, и мы вывели его из кафе.
Мужчины последовали за нами. Пройдя полмили, мы завернули в маленькую, на одну комнату, хижину. Приятель Мануэля, тот, что пониже, с длинными бакенбардами и в холщовых брюках, зажег свечи. Второй открутил крышку с фляжки сладкого вина и пустил ее по кругу. Эстебану я пить не дал. Решил, что ему пора трезветь.
Мануэль представил нас друг другу. Низкорослого с бакенбардами звали Пабло, второго, толстого, потного, лысеющего — Висенте. Я остался Энрике, а Эстебан — Эстебаном.
— Как я понимаю, вы хотите попасть во Францию? — обратился ко мне Висенте.
— Да, в Париж.
— Я уложу волосы Бриджит Бардо, — вставил Эстебан.
— Но границу перейти непросто.
— Нам об этом известно.
Пабло что-то сказал на баскском. Висенте ответил, а потом они вновь перешли на испанский.
