— Готово, — шепнул японец, и мы наощупь стали пробираться по дому.
— Темень-то какая, хоть глаз выколи! — заметил я, обо что-то споткнувшись и едва не вытянувшись на паркетном полу.
— Надо свечу зажечь, — ответил Кинрю. Постепенно глаза привыкали к темноте, и я рассмотрел на низком угловом столике подсвечник с застывшей, почти новой свечей, которую мне удалось разжечь практически без труда.
Вспыхнул пляшущий огонек, отбрасывающий тени на стены, украшенные римским орнаментом. Кинрю засмотрелся на огромную скульптуру грифона.
— У вас, европейцев, — промолвил он, — испорченное воображение.
Я усмехнулся:
— Неужели мне стоит воспринимать твои слова, как оскорбление?
— Нет, — Кинрю покачал головой. — Скорее, как констатацию неопровержимых фактов. — Он рассуждал с превосходством представителя древней цивилизации, убежденного в собственной правоте. Мне не хотелось с ним спорить, поэтому я смолчал.
Кинрю продожал высказывать свое мнение:
— Туловище льва, орлиная голова, крылья! — японец пожал плечами. — Это же чудовищно!
Наконец я не удержался:
— По-моему, это скорее восточные традиции, чем западные.
Кинрю ничего не ответил, но мне показалось, что мои слова его не убедили.
Я начал обыскивать книжные полки, а Кинрю взялся трясти шкафы, столы и письменные принадлежности. Постепенно я переключился на гардероб, а затем вышел на винтовую лестницу, которая вела в будуар. Я со всех сторон осмотрел старинную картину в массивной тяжелой раме, рассчитывая найти что-нибудь вроде скрытого тайника. Однако картина оказалась обыкновенной репродукцией Ван Дейка в духе барокко. Горячий воск больно капал мне на ладони, поэтому я поставил подсвечник на круглый столик и зажег два светильника. Комната сразу же преобразилась.
Вошел Кинрю:
— А если нас заметит привратник?
— Я думаю, он давно уже спит мертвым сном, — легкомысленно отмахнулся я от него.
Кинрю не стал спорить, а только сделал задумчивое лицо и оставил меня изучать будуар предпологаемого убийцы в одиночестве. Однако я так ничего и не обнаружил в этом интимном помещении, куда, как я догадывался, Радевич и водил легковерную Татьяну.
Я покинул будуар и взялся за обыск зеркальных площадок на лестнице. Кинрю тем временем осматривал бельэтаж. Мне пришло в голову присоединиться к нему, и я поднялся на второй, парадный этаж особняка. Мы все перевернули вверх дном, но так ничего и не обнаружили. Дело осложнялось еще и тем, что, в общем-то, ни один из нас даже смутно не представлял, чего же он ищет. Но чем не шутит лукавый?!
