Медведев хмыкнул.
— Мадемуазель, — произнес он медленно, выдержав лакомую паузу, — числится в невинно убиенных. А может, не так уж и в невинных? — Лаврентий Филлипович снова мне подмигнул, отчего мне и его захотелось приобщить к тому же разряду. Сердце мое упало, и последние надежды развеялись.
— Что же с ней сталось? — с замиранием в груди осведомился я.
— Труп интересующей вас особы, — продолжил надзиратель под грохот экипажа, — обнаружен на набережной Крюкова канала с явными следами насильственной смерти от удушья и с рекомендательными письмами при себе. А писаны они на названное вами имя, — добавил Медведев самодовольно. — Ранним утром, часов около семи, о такой вот находке сообщил в управу лавочник Коровкин Иван Семенович.
— Ясно, — сказал я со вздохом, заключив, что расследуемое мной дело приняло нешуточный оборот. Одной-то жертвой оно не ограничилось! А преступник, по всему видно, шутить не любит.
— Вы удолетворены? — осведомился Медведев, довольный произведенным эффектом.
— Весьма, — ответил я коротко и удержался от комментариев.
— Приехали, — сообщил извозчик.
— Если что, — крикнул мне Медведев в догонку. — Любезно просим пожаловать!
Я отозвался:
— Пренеприменно!
Итак, у меня оставался адрес Радевича, Камилла мне ничем уже помочь не могла. Смерть ее я не оплакивал, но тем не менее сожалел о случившемся.
— Яков, что с вами? — всплеснула руками Мира, когда я вернулся домой, продрогший и вымокший до нитки. — Вы сумасшедший, — заклчила она и бросилась отдавать распоряжения по поводу ванны, стола и одежды. — Это же надо! — причитала она, а я тем временем ушел к себе в кабинет глотнуть горячего кофе с коньяком и облачиться в домашнее платье.
Приведя себя в порядок, я имел долгую беседу с Кинрю, который советовал мне не соваться к Радевичу в одиночестве. Кто знает, что можно ждать от такого человека, если именно он и есть преступник? Вот только его мотивы по-прежнему оставались мне не ясны.
Я извлек из тайника пистолет, оделся как можно теплее и, под негодующими взглядами Миры, вместе с Кинрю, скрывающим свое лицо за капюшоном белого шерстяного бурнуса, отправился разыскивать дворянина Радевича, заподозренного мною во всех тяжких грехах.
Я снова решил ехать на извозчике, которого без труда остановил почти у самого дома. Рысак понес нас в сторону Полторацкого переулка, где, по моим сведениям, и должен был проживать убийца.
Дождь продолжал накрапывать, монотонно настукивая по крыше. Брызги из под колес экипажа летели в разные стороны. Кучер пару раз крикнул зазевавшемуся прохожему: «Поберегись»!
