Это свидание принесло лишь еще большее опустошение и отчаяние. Нина не смогла ничего толком мужу рассказать: о своих трудностях нельзя — только расстроишь его, говорить «о деле» запрещено, называть знакомых, пожалуй, лучше не надо… Польза от этой путаной и несвязной беседы была только в том, что Игорь Александрович снова понял: у него есть семьи, его любят, как прежде, его ждут, его ни в чем не винят… прежде всего в том, что он позволил одурманить себя лживыми приманками и пустыми иллюзиями. Впрочем, Нина и сама была одурманена не меньше, и, строго говоря, они вместе расплачивались за легковерие и наивность — расплачивались слишком дорого, невероятно дорого! Ни за что платил только Никита…
Жили Кривошеины после ареста Игоря Александровича так, что сердобольные знакомые иногда подавали им деньги, чтобы с голоду не умерли. В тот вечер, в ту ночь, когда это впервые случилось, был у Нины великий спор с самой собой — как быть? Что же это: она принуждена на улице принимать милостыню — как нищие на паперти?! Но она убедила себя: не только можно, но и должно принимать всякую помощь. Оказалось, смирение и нищета идут всегда рядом, вместе.
А было ли в Ульяновске хоть что-нибудь, что вызывало бы у Нины радость? Во-первых, был там великолепный вид на Волгу, а она разливалась против города на целый километр ширины! Ульяновск стоит на высоком берегу, и эта ширь, этот простор вселяли в душу успокоение, утешение и смирение.
Вторая радость — «Дворец книги». Библиотека и в самом деле находилась во дворце, когда-то построенном архитектором Коринфским. Раньше тут жил симбирский губернатор, а теперь здесь было одно из самых богатых книгохранилищ советской провинции. Нина со многими сотрудниками библиотеки подружилась и познакомилась, и в первую очередь, конечно, с работающими в иностранном отделе. Около девяти тысяч книг насчитывало его собрание — больше французских, но и английских немало, все — из бывших симбирских дворянских гнезд.
Как-то Нина напала там на полное собрание журнала «L'Illustration», с 1857-го вплоть до 1916 года. Нина с Никитой брали их домой по несколько номеров и по вечерам читали, любовались — когда-то на Кирочной в Петербурге семья Мещерских аккуратно каждую неделю получала этот журнал… Да и читальный зал «Дворца книги» был великолепен — громадный, просторный, с высоким лепным потолком. Нина нередко ходила туда посидеть, брала какую-нибудь редкую монографию по искусству — армянскому, грузинскому, персидскому, — то есть такую, которая была абсолютно вне ульяновской жизни, и отдыхала, разглядывая рисунки и любуясь изредка из окон зала на чудесный пейзаж: Волга!
