— Это Люсьен… — прошептала Катя, не поднимая глаз.
— Что — Люсьен? — хором спросили подруги. Что с ним?
— С ним — ничего, — щеки у Кати стали пунцовыми, — это со мной…
— Та-ак, — зловеще протянула Жанна, — приехали…
— Понимаете, девочки, — Катя прижала руки к сердцу и оторвала наконец взгляд от столешницы, — когда я сижу с ним рядом, со мной творится что-то невообразимое! От него исходят какие-то странные флюиды, просто животный магнетизм!
— Ну да, как от обезьяны, — невинно поддакнула Жанна.
— Ты бы так не говорила, если бы познакомилась с ним поближе! — Катька бросилась на защиту африканского атташе. — Он такой.., такой…
— Все ясно! — вздохнула Жанна. — Эта дуреха влюбилась в своего атташе. Глупее ничего не могла придумать?
— Сердцу не прикажешь… — пригорюнилась Катя.
— Слушай, а как же твой муж-профессор? — не выдержала Ирина. — Не ты ли вечно твердила нам, как ты его обожаешь? Не ты ли все уши прожужжала нам о том, как должна себя вести замужняя женщина, и приводила в пример себя?
— Где он, мой муж? — завопила Катерина так громко, что даже сонный бармен покосился в их сторону. — Когда он вернется из своей Африки? Может быть, он меня уже забыл!
Катькин муж профессор Кряквин уже полгода кочевал по пустыням и саванне черного материка, заходил и в джунгли. Вестей от него не было никаких.
— Между прочим, я с мужем жила меньше, чем без него, — заявила Катерина, — так что вполне могу считать себя свободной.
Даже Жанна не нашлась что ответить на такое заявление.
— Да зачем тебе нужна эта африканская горилла в смокинге? — спросила она. — Что на нем, свет клином сошелся?
— Так я поэтому и расстраиваюсь, — объяснила Катя, — что теперь у меня ничего с ним не получится. Потому что работы украли.
— То есть ты хочешь сказать, что этот самый Люсьен, или как его там, интересовался тобой только из-за этих панно? — догадалась Ирина.
— Ну да, вот вы меня по уши деревянной считаете, Жанна так прямо и говорит. А ты, Ирка, хоть и молчишь, но я же вижу, как ты на меня смотришь…
— Ну что ты, — устыдилась Ирина.
— Да погоди ты! — прервала Жанна. — Что там про работы твои было, говори быстро!
— Вот я же и пытаюсь вам сказать, что я не полная дура и не стала обольщаться насчет Люсьена. Ну что он на меня запал! Он все меня про панно спрашивал, хотел купить, — А ты?
— А я отговариваюсь, что, мол, пока выставка не кончится, я не могу ничего продавать.
Особенно он этим большим панно интересовался, ну, где две звезды и лошади… А я именно эту работу продать ни в коем случае не могу, потому что…
