Хан отхлебнул из кувшина вина и ухмыльнулся. Борис не рискнул предполагать, оценил ли Кобяк качество питья или развеселился, приравняв себя по родству к Мономашичу.
— Князь Всеволод считает, великий хан, что у вас с ним одинаковые трудности… Точнее — враги.
— Опять загадки? Ты можешь говорить прямо?
— Да, конечно. Речь идет о Киевском княжестве и его хозяевах. Нам во Владимире стало известно, как болезненно отнеслись и Святослав Всеволодич, и Рюрик Ростиславич к твоему походу на черных клобуков. Известно и то, что готовится ответный набег на Лукоморье.
— Я должен испугаться?
— Нет. Если, конечно, сможешь упредить удар.
Впервые с начала разговора Кобяк посмотрел на посланца с неподдельным интересом. Внешне это выразилось в том, что хан отставил в сторону еду и вино, сосредоточившись на диалоге.
— Подробнее? — то ли попросил, то ли приказал Кобяк.
— Изволь. Князья Святослав и Рюрик продолжают пренебрегать силой, сосредоточенной под твоей, хан, рукой. Мой господин узнал, что против вас из Киева и Чернигова отправляют только дружины младших князей, рассчитывая небольшим числом добыть победу.
— Это мы еще посмотрим, — тихо сказал Кобяк.
— Князь Рюрик, — продолжал Борис, — опасаясь, как бы неопытные князья не заблудились в степи, решил вывести в поход всех черных клобуков…
— Как — всех? — не понял Кобяк. — Рюрик не безумец, чтобы оголять южную границу Киевщины!
— Мы уверены — всех. А ведет их сам Кунтувдый.
— Добрый враг… Но я так и не понял, какая выгода у твоего князя, боярин Борис, сообщать мне об этом?
— Я скажу, только учти, мой князь никогда не согласится повторить это при свидетелях. Киев не может больше управляться своими князьями, ум и сердце Киева — в Суздале…
— Подожди-ка! Значит, я буду бить киевские дружины, а в победителях окажется князь суздальский?!
— В победителях окажетесь вы оба! Да, князь Всеволод надеется прибрать ослабевший Киев под свое крыло. Но ему нужен титул великого князя, а не город! Киев отстроился и разбогател после похода Андрея Боголюбского, и все накопленное купцами да боярами станет твоим, хан! Кроме того, мы понимаем, как приятно унизить врага. Ты же давно мечтаешь о том времени, когда хан Кунтувдый будет брошен, связанный сыромятными ремнями, к твоим ногам, прежде чем отправится на невольничий рынок. Не купцом отправится — товаром!
Хан Кобяк зачерпнул рукой из блюда сваренное в молоке просо, слепил из него шарик и отправил себе в рот.
— Хорошо говорил, боярин, — сказал хан. — Так хорошо, что я даже почти поверил тебе.
