Шеломянь | страница 41
Игорь убрал меч в ножны и пошел прочь из гридницы, отшвыривая носком сапога валявшиеся на полу объедки и кости.
Князь Ярослав так и не решился проявить свой гнев после этого разговора. Но зло хотелось сорвать, и своей жертвой князь выбрал епископа Нифонта.
Жестом Ярослав подозвал епископа на освободившееся после ухода Игоря место рядом с собой.
— Скажи мне, епископ, — Нифонт вздрогнул от неподобающего обращения, — велика ли сила Бога? — Ярослав говорил по-гречески.
— Она безмерна, и нет ничего, что могло бы противиться ей, — важно ответил епископ.
— А значит ли то, что ты освятил мои новые хоромы, что сила Божья вошла в них?
— Не совсем так. Если не вдаваться в богословские тонкости, можно сказать, что на дом сошло благословение Божье, отгоняющее силы зла.
— Домовые — зло? — поинтересовался князь.
— Домовые — суеверие, они не существуют.
— Как же не существуют, если так много людей их видели?
— Это искушение дьявольское, посредством которого нечистый пытается вернуть слабых в вере к язычеству.
— Хорошо. Значит, те, кого мы видим как домовых, — зло?
— Чувствую Аристотелеву логику… Ну — зло.
— Тогда почему это зло свободно живет в моих хоромах и пугает слуг? Что, у Бога нет сил разогнать нечисть? Или — не обижайся! — нечисть может быть сильнее Бога?
— Сильнее Бога никого нет! — рявкнул епископ и тут же получил расколотой мозговой костью по лицу. Подняв глаза наверх, в направлении, откуда прилетел объедок, Нифонт заметил на одной из потолочных балок невзрачного человечка в две-три ладони высотой, окладистая борода которого, казалось, перевешивает его и тянет вперед. Человечек злобно улыбался.
Допился, подумал с горем епископ. Но князь Ярослав, проследив за взглядом Нифонта, добавил:
— Уж сильнее священнослужителей — точно.
— Никакому бесу не торжествовать там, где есть христианская церковь! Изгоним!
— Изгоним, — угодливо поддакивал секретарь Маврикий.
— Вот ты и изгонишь! — указал на него остатками кабаньего окорока князь Ярослав. — Обосновался он в конюшне, туда и ступай. Утром проверю.
За дверями гридницы князя Игоря ждал Миронег. Игорь не отпускал от себя лекаря после произошедшего на днепровском берегу, хотя так ни разу не обмолвился об этом, словно ничего не случилось.
Игорь молчал, дыша тяжело, словно после долгого бега. Правой рукой князь нервно потирал золотое шитье на груди кафтана.
— Лучше в битву, — сказал он. И после паузы добавил: — Поговорили…
Миронег по обыкновению молчал, не желая вступать в разговор до прямого обращения к нему князя.