— С освобожденьицем, командир. Ты не заметил, что в последнее время заставляешь нас действовать в координатах войсковой операции: обход, охват, штурм? Может, фамилию пора сменить?
— Это не я, они заставляют нас считаться с силой, — Олег кивнул на опустевшую дорогу. — А где физзащита?
— У джипа мотор сдох, — простодушно признался Клинышкин. — Мы и про вас ничего не знали, про захват. Просто когда промчались эти три иномарки, мы с Верой на всякий случай ноги в руки — и сюда. Вроде вовремя.
Олег хотел спросить Жору, а зачем тот так спешил в дюны, но сзади, напоминая о себе, шмыгнул разбитым носом Григорий Григорьевич. Повернулся к нему, стеснительно придерживающему перед Верой брюки.
— Все нормально, Григорий Григорьевич. Идите, освободите остальных. И разъезжайтесь по домам. Шашлыка, как я понял, не предвидится. Богданович ведь не приедет сегодня?
— Нет, — машинально ответил тот и запоздало прикусил язык, боязливо глянув на повара. Тот если и признался в чем-то, то над огнем, а здесь вроде как добровольно… — Мы… можем идти?
— Конечно. Впрочем, я вас провожу.
В лесочке чуть придержал вице-президента за руку, давая возможность повару отойти подальше. И открыл забрало:
— Мне нужен Богданович, Григорий Григорьевич. Очень нужен. Больше, чем уральцам — те рвут глотку за свое, пусть и награбленное. А я ищу украденные Юрием Викторовичем государственные деньги. Вы ведь тоже по природе своей государственный человек, Григорий Григорьевич, потому и обращаюсь к вам: помогите. Как вы теперь поняли, я не водку приезжал пить сюда, а чтобы встретиться с вашим шефом. И арестовать его. Где он может быть?
Вице-президенту было бы лучше, если бы майор действительно приезжал пить водку. А теперь вроде как и молчать надо, но и не отблагодарить человека за освобождение — не по-людски получится. Да и в прятки играть с прокуратурой, занимающейся, оказывается, вовсе не цветными металлами, опасно. Однако и Богданович, если вдруг узнает…
Геометрия с биологией.
— Он… он здесь, в Калининграде, — переступил через себя толстяк. А после первых слов почувствовал облегчение, словно сбросил с себя тяжкий, непосильный груз. Единственное — говорил, не глядя на спутника, а словно в пустоту. — Но не сказал, где и у кого. Сам назначает места встреч. Вроде боится чего-то, раньше подобного за ним не замечалось.
— Значит, здесь, на пикнике, он не планировал появляться?
— Пятьдесят на пятьдесят. Обещал позвонить и посмотреть на обстановку. Могло статься и так, что пришел бы. На катере. Он очень торопился продать этот карьер, который вы закрыли. Хотя имел на нем, надо полагать, немалые прибыли.
