– А при чем тут они? – Голос Пенделя наконец окреп и зазвучал с прежним напором. – Налоги я плачу. Имею карточку социального страхования. Веду учет, как положено. Я ж еще не обанкротился. Так при чем здесь они?
– Просто могут копнуть ваше прошлое. Пригласить вас к себе, заставить раскошелиться, поделиться припрятанными денежками. А вам, наверное, страшно не хочется встречаться с ними. Потому что вы не можете откупиться взяткой. Я прав?
Пендель покачал головой, потом положил ладонь на макушку – то ли хотел помолиться, то ли убедиться, что голова еще на месте. А затем принял позу каторжника, приготовившегося идти на виселицу. Ее он позаимствовал у дяди Бенни.
– Вы не должны дракен [4], Гарри, мой мальчик, – заметил Оснард, используя выражение, которого Пендель никогда ни от кого не слышал, кроме как все от того же дядюшки Бенни. – Затаиться. Стать маленьким. Стать никем, ни на кого даже не осмеливаться смотреть. Не попадаться им на глаза. Вы даже не можете быть мухой на стене. Вы должны стать частью этой стены.
Но Пенделю очень скоро надоело быть частью стены. Он поднял голову и, растерянно моргая, оглядывал примерочную с таким видом, точно пробудился от долгого сна. Ему вспомнилось одно из самых загадочных высказываний дяди Бенни, но теперь он наконец понял его значение:
Гарри, мальчик, моя проблема заключается в том, что куда бы я ни пошел, где бы ни оказался, обязательно все испорчу.
– Да кто вы, собственно, такой? – грубовато спросил он Оснарда.
– Я шпион. Шпионю на добрую старую Англию. Мы собираемся заново открыть Панаму.
– Зачем?
– Расскажу за обедом. Вы когда по пятницам закрываетесь?
– Да можно хоть сейчас. Удивлен, что вы спрашиваете об этом.
– Тогда во сколько? Свечи. Киддуш [5]. Что там у вас еще бывает?
– Не бывает. Мы христиане.
– Тогда вы, наверное, член клуба «Юнион»?
– Только что.
– Только что? Как прикажете понимать?
– Пришлось купить рисовую ферму, только после этого меня приняли в члены клуба. Портных они, видите ли, не принимают, а фермеров – пожалуйста. Но при этом надо внести вступительный взнос, целых двадцать пять кусков.
– И зачем вам это понадобилось?
К собственному изумлению, Пендель вдруг обнаружил, что улыбается. Какой-то безумной улыбкой, вызванной удивлением или страхом. И все же это была улыбка, и она принесла еще одно приятное ощущение – оказывается, собственное тело еще послушно ему.
– Я вам вот что скажу, мистер Оснард, – заметил он почти фамильярно. – Я и сам до сих пор не пойму, это осталось для меня тайной. Должен признаться, я человек импульсивный, увлекающийся. В этом моя беда. Мой дядя Бенджамин, которого вы только что изволили упомянуть, всегда мечтал иметь виллу в Италии. Наверное, я сделал это, чтоб доставить удовольствие дяде Бенни. Или же назло миссис Портер.
