».
А в это самое время Ермий тоже замечает, что кто-то во тьме спешно
перебегает улицу и, смеясь, говорит:
— Ну, насмешил ты меня, старичина!
— Чем это? — спросил Ермий.
— Да как же, ты так глуп, что просишься, чтобы тебя пустили ночевать в
дома людей высокородных и богатых! Видно, ты и в самом деле, должно быть,
ничего в жизни не понимаешь.
Столпник подумал: «Это, пожалуй, вор или блудодей, а всё-таки он
разговорчив: дай я его расспрошу, что мне сделать, где найти приют».
— Ну, ты постой-ка, — сказал Ермий, — и кто бы ты ни был, скажи мне,
нет ли здесь таких людей, которые известны за человеколюбцев?
— Как же, — отвечает, — есть здесь и таковые.
— Где же они?
— А вот ты сейчас у их домов стучался и с ними разговаривал.
— Ну, значит, их человеколюбство плохо.
— Таковы все показные человеколюбцы.
— А не известны ли тебе, кои боголюбивы?
— И таковые известны.
— Где же они?
— Эти теперь, по заходе солнечном, на молитву стали.
— Пойду же я к ним.
— Ну, не советую. Боже тебя сохрани, если ты своим стуком помешаешь их
стоянию на молитве, тогда слуги их за то свалят тебя на землю и нанесут тебе
раны.
Старец всплеснул руками:
Что же это, — говорит, — человеколюбцев никак в своей нужде не уверишь,
а набожных от стояния не отзовешь, ночь же ваша темна, и обычаи ваши ужасны.
Увы мне! увы!
— А ты вместо того, чтобы унывать и боголюбцев разыскивать, — иди к
Памфалону.
— Как ты сказал? — переспросил отшельник и опять получил тот же ответ:
— Иди к Памфалону.
Рад был отшельник услыхать про Памфалона. Стало быть, шёл он недаром.
Но кто, однако, сам этот во тьме говорящий: хорошо, если это путеводительный
ангел, а может быть, это самый худший бес?
— Мне, — говорит Ермий, — Памфалона и нужно, потому что я к нему
послан, но только я не знаю: тот ли это Памфалон, о котором ты говоришь?
— А тебе что о твоем Памфалоне сказано?
— Сказано много, чего я не стану всякому пересказывать, а примета дана
такая, что его здесь все знают.
— Ну, а если так, то я говорю о том самом Памфалоне, про которого тебе
сказано. Он один только и есть такой Памфалон, которого все знают.
— Почему же он всем так известен?
— А потому, что он приятный человек и всюду с собою веселье ведёт. Без
него нет здесь ни пира, ни потехи, и всем он любезен. Чуть где пса его
серого с длинной мордой заслышат, когда он бежит, гремя позвонцами, все
радостно говорят: вот Памфалонова Акра бежит! сейчас, значит, сам Памфалон
придёт, и весёлый смех будет.
