— А для чего же он пса при себе водит?
— Для большего смеха. Его Акра чудесная, умная и верная собака, она ему
людей веселить помогает. А то ещё у него есть разноперая птица, которую он
на длинном шесте в обруче носит: тоже и эта дорогого стоит: она и свистом
свистит и шипит по-змеиному.
— Зачем же Памфалону всё это нужно — и пёс и разноперая птица?
— Как же — Памфалону без смешных вещей быть не возможно.
— Да кто же такой у вас этот Памфалон?
— А разве ты сам этого не знаешь?
— Не знаю. Я только слышал о нём в пустыне.
Собеседник удивился.
— Вот как! — воскликнул он. — Значит, уже не только в Дамаске и в
других городах, а и далеко в пустыне знают нашего Памфалона! Ну, да так тому
и следовало быть, потому что такого другого весельчака нет, как наш
Памфалон: никто не может без смеха глядеть, как он шутит свои весёлые шутки,
как он мигает глазами, двигает ушами, перебирает ногами, и свистит, и языком
щёлкает, и вертит завитой головой.
— Перебирает ногами и вертит головою, — повторил пустынник, —
лицедейство, телодвижение и скоки… Да кто же он такой наконец?!
— Скоморох.
— Как?.. этот Памфалон!.. К кому я иду!.. Он скоморох!
— Ну да, Памфалон скоморох, его потому все и знают, что он по улицам
скачет, на площади колесом вертится, и мигает глазами, и перебирает ногами,
и вертит головой.
Ермий даже свой пустыннический посох из рук уронил и проговорил:
— Сгинь! сгинь, дьявол, полно тебе надо мной издеваться!
А во тьме говоривший не расслышал этого заклинания и добавил:
— Памфалонов дом сейчас здесь за углом, и у него наверно теперь в окне
ещё свет светится, потому что он вечером приготовляет свои скоморошьи
снаряды, чтобы делать у гетер представления. А если у него огня нет, так ты
впотьмах отсчитай за углом направо третий маленький дом, входи и ночуй. У
Памфалона всегда двери отворены.
И с тем говоривший во тьме сник куда-то, как будто его и не бывало.
Ермий, поражённый тем, что он услыхал о Памфалоне, остался в потёмках и
думает:
«Что же мне теперь делать? Это невозможно, чтобы человек, для свидания
с которым я снят с моего камня и выведен из пустыни, был скоморох? Какие
такие добродетели, достойные вечной жизни, можно заимствовать у комедианта,
у лицедея, у фокусника, который кривляется на площадях и потешает гуляк в
домах, где пьют вино и предаются беспутствам».
Непонятно это, а ночь темна, деться некуда, и — надо идти к скомороху.
