Вдова Ефросина была несказанно рада, что Мелита пришла к ней и сама
воочию могла убедиться, как тяжко страдает Пруденций и как облегчение его
мук прямо зависит от Мелиты, и Мелита все это видела, не спорила с нею.
Доказательства были слишком очевидны, и Мелите сделалось ясно, что ей не
оставалось никакой возможности жить в своем доме в одном и том же селении,
где был дом вдовы Ефросины. Здесь она будет постоянно встречать Пруденция, и
это станет усиливать его мучительную страсть, которой она отвечать не
желает. Каждый человек в этом селении непременно станет укорять ее за
жестокость и будет говорить о ее глупом упрямстве, так как заботу о
сохранении в себе ничем не плененного духа во все времена люди желали
считать за «упрямство». А притом до безумия достигшая страсть Пруденция
заставляла бояться, как бы он в один из подобных порывов не посягнул на свою
жизнь, и тогда горю осиротелой вдовы Ефросины не будет предела, а доброй
Мелите не снесть вида всех этих бедствий, в которых все непременно станут ее
считать виноватой. Еще оставалось ей разве одно: тайно покинуть дом и
селение и скрыться навеки… Мелита на это была готова, она бы устроилась
жить с единомысленною ей подругою детства, христианкой Эрминией, но ведь
Пруденций мог ее всюду преследовать и везде нарушал бы ее покой и продолжал
бы губить свою жизнь. Надо было отыскать иной, более удобный для всех выход
из этого положения, и Мелита решилась непременно выдумать что-нибудь более
удовлетворительное и, обдумав, привести свое решение в действие, какие бы
оно ни представляло трудности.
В таком настроении она предстала пред влюбленными глазами исступленного
Пруденция, и когда удостоверилась, что он успокоился и может ее понимать,
она подала ему руку и спокойно сказала:
— Не предавайся отчаянию, добрый Пруденций. Ты не будешь вечно томиться
так, как до сих пор томился. С этой поры я не буду тебя избегать и стану
думать, как сделать тебя счастливым, а тебя умоляю: имей ко мне: веру и
немножко терпенья. Я тоже сильно взволнована, и дух мой нуждается в отдыхе и
покое. Дай мне побыть в тишине с самою собою только три дня, а на четвертый
день приходи перед вечером на берег моря, где стоит. наша лодка, и там я
скажу тебе, какое придет мне решение, и оно будет твердо настолько, что ты
можешь на него положиться. Пока же, на тр.и дня, яви мне приязнь — будь
покоен.
